Четвертый тоннель
В нашей стране в тучные, «докризисные» годы постепенно начала формироваться своя специфическая мифология сотрудников офисов. Вот такое «свежее» и «амбициозное» начало. Я предлагаю поверить мне тут на слово, хотя причин для этого нет ровным счётом никаких.
В начале было... нет, не слово — был термин. Работники умственного труда. Был он в Советском союзе до тех пор, пока сам Союз не перестал «быть». Определяли им советских служащих, которые сидели по кабинетам и занимались там важными бумажками. Потом, как уже говорилось выше, СССР не стало. Но по инерции тех, кто сидел в кабинетах продолжали называть «работниками умственного труда», которых становилось всё больше и больше. К середине двухтысячных, благодаря высоким ценам на углеводороды, зарплата работников офисов стала непропорционально высока, а число их было непропорционально велико. В какой-то момент, не идя против законов природы (что деньги сами найдут куда себя деть, если их много), «работники» или «офисный планктон», как стали их назвать по числу их и функционалу, начали обзаводится своей мифологией, своими «образцами» и прочей странного вида чепухой, которую иногда называют культурой.
Самым важным, пожалуй, явлением в этой среде (для Москвы, во всяком случае), стало появление особого класса текстов, которые хотя и позиционировались как «книги» к Литературе никакого отношения не имели и жили по другим законам. Ну, а если и относились, то весьма специфически, как, скажем, саги или «Одиссея». Т.е. выполняли некий дополнительный функционал. Самыми, пожалуй, серьёзными образцами жанра, стали книги Минаева, в которых автор развенчивал гламур. «Фу, какая гадость», — возмущались литературные критики, не понимая, что их мнение никого не волнует и роли не играет, т. к. книги хорошо читались и продавались.
О новой книге «Четвёртый тоннель» Игоря Андреева критики тоже не скажут ничего хорошего. Ну, в самом деле, язык слабоват, корректору надо вырвать руки из плеч, сюжета никакого нет, персонаж (ну, тут только матом)...
Но никакого значения это не имеет, господа. Андреев — это даже не Минаев, который вещал «про класс». Андреев — это сам «класс» (креативный, офисный — какой хотите), который взял слово. Надо сказать, что в среде офисных работников — это, возможно, первый случай. Да что мелочится! В стране, где правом публичного «фикшн»-голоса в культуре всегда обладала только интеллигенция, у которой на каждую часть общества была заведена своя когорта спецов — это почти революция. Как сказал бы среднего звена политолог — «построили новую башню». С которой «офисный планктон» орёт на всех благим матом.
Содержательно, книга Андреева — это история жизни, «житие». Переформатированный живой журнал, достаточно бестолковый по содержанию, но при этом хорошо читаемый. Вот есть офисный работник: вот он поспал один, вот он поспал с кем-то, вот он погрузился в рефлексию, вот у него катарсис, вот он опять спит — кажется, что ничего необычного, даже несколько скучно, как школьное сочинение. Но последствия у этого сочинения будут как у водородной бомбы, в этом можно быть уверенным.
Игорь Андреев, «Четвёртый тоннель», Йошкар-Ола: «Технологии развития», 2009 — 384 с.
