Все уважающие себя женщины – феминистки

Мария Арбатова, известная писательница, телеведущая, общественный деятель, в интервью с корреспондентом «Актуальных комментариев» поделилась своим мнением о скандальной свадьбе несовершеннолетней девушки в Чечне, роли женщин в общественной и политической жизни России и феминизме.

– Мария Ивановна, предлагаю начать нашу беседу с самой животрепещущей темы последних дней — свадьбы Луизы Гойлабиевой и начальника РОВД Нажуда Гучигова. Вы, как известно, выступаете за аннулирование брака. Считаете ли вы, что подписанная даже миллионом человек петиция возымеет хоть какое-то действие на свершившийся факт – зарегистрированный брак?

 — Я выступаю не за аннулирование, а за расследование причин, давших возможность повести в ЗАГС несовершеннолетнюю девочку в свете сомнительных обстоятельств, изложенных в прессе. Если Гучигов докажет в суде, в который он вроде бы подал, что информация «Новой газеты» о постах в селе, запугивании, принуждении и т.д. была клеветнической, то нет проблем. Если не докажет, это повиснет как публичное нарушение прав несовершеннолетней, будет вызывать ксенофобию и не пойдет на пользу развитию Чечни. 

 — Давайте рассмотрим вот эту фотографию (на следующий день после свадьбы). Как бы вы описали состояние Луизы в качестве психолога?
 
 — Я не психолог, а бывший психоаналитик, и не занимаюсь диагностикой по фотографиям и фейкам. И никому не советую заниматься этим видом спорта. 

 — Как вы думаете, хочет ли сама Луиза (Хеда) быть свободной от брака? Какой бы ответ она дала всему миру и себе, если бы отвечала на вопрос «Да» или «Нет» сегодня, уже будучи замужем около двух недель? 

 — Лично меня интересует степень нарушения закона в области половой неприкосновенности несовершеннолетней, а не её комментарии на эту тему. Что может сказать задавленный ребенок из бедной семьи, выданный замуж за богатого и влиятельного односельчанина, годящегося в папы? Если бы Хеде дали возможность уехать в другой город, поучиться, пожить без давления семьи, тогда её ответ имел бы вес.

 — Понятно, что история Луизы — не единственная в своем роде. Просто именно эта история получила огласку благодаря усилиям Елены Милашиной из «Новой газеты». Вам жаль кавказских девушек? Если да, то как именно выглядит ваша жалость, вы бы могли ее описать? Здесь есть место слову «феминизм»?

 — История знаменательна не только тем, что просочилась в прессу, а тем, что речь о несовершеннолетней, и что её действующие лица — начальник местной полиции и руководитель субъекта федерации. Те самые люди, которые получают из наших налогов зарплату за защиту закона в Чечне. То есть, у девушки и её родни было изначально исчерпано пространство маневра. Особенно после того, как защищать её отказался Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов и представители всех ветвей федеральной власти, включая президента страны.

Лично я считаю это признаком кризиса российской законности. И мне жаль кавказских девушек, как и всех людей, подвергающихся дискриминации. Тем более, что Исследование Фонда им. Генриха Белля «Жизнь и положение женщин на Северном Кавказе», проведенное под руководством гендерного координатора Фонда им. Генриха Белля в России Ирины Костериной в Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Дагестане осенью 2014 года показало, что в Чечне женщины особенно жалуются на контроль, давление и насилие. Они не имеют возможности получить образование, дополнительную квалификацию и стать экономически независимыми. А феминизм как раз и является борьбой против дискриминации людей по признаку пола. 

 — Те, кто сидит в группах в соцсетях, которые посвящены российско-украинским отношениям, заметили давно, что пользователи из Украины часто пишут, что у россиян «психология рабов». Чаще всего это делают женщины, по крайней мере, женские аккаунты. Давайте в этой связи затронем такой щекотливый вопрос – отличаются ли русские женщины от украинских? Как бы вы описали так называемый «национальный характер»? Когда Некрасов писал про русских женщин, он явно не делал различий между нами.

 — Все женские укроакаунты в сетях являются троллями, так что их обсуждение не имеет смысла. 

 — Считается, что вы легитимизировали понятие «феминизм» в России. Когда вы себя впервые ощутили феминисткой: вы были маленькой девочкой, подростком, сформировавшейся девушкой или во время первого брака? 

 — Понятие равноправия полов в России легитимизировали после революции Александра Коллонтай, Инесса Арманд и Елена Стасова.

А феминизм исчерпывается статьёй нашей конституции, гарантирующей равные права мужчинам и женщинам. Я просто была первой писательницей и телеведущей, которую народ увидел в девяностые по телевизору, которая напомнила о наследии Александры Коллонтай, российской конституции и Декларации прав человека. А понятие «феминистское движение» и «женское движение» – это синонимы. В России все уважающие себя женщины - феминистки, и потому мне странен этот вопрос. 
 
 — Вы в своей статье «Что обещает обществу феминизм» привели замечательную поговорку «В год, когда американские женщины добились права спускаться в шахту, российские феминистки добились права в неё не спускаться». Давайте продолжим мысль и проанализируем, чего добились феминистки к сегодняшнему дню?

 — Женское движение, включающее в себя все общественные организации, борющиеся против генедерных стереотипов в течение прошлого века и нынешнего, добилось равной оплаты труда, декретного отпуска, права на аборты, на получение высшего образования, на социальную и духовную реализацию, защиту от бытового и сексуального насилия и т.д. Короче всего, что составляет жизнь современной женщины и делает её свободной и счастливой. 

 — Известная журналистка Маша Гессен написала в своей статье «Лица феминистской национальности» так: «На Западе отстаивать равные права означает изменять законодательство. В России же (где женщины, между прочим, получили право голоса раньше женщин многих западных стран) законодательство во многих областях такое, что даже шведки могли бы позавидовать. Однако почему-то это не защищает женщину ни от потери работы, ни от дискриминации при приеме на работу, ни от мужниного битья». Как вы думаете, почему?

 — Этот текст очень приблизительно описывает ситуацию. Не существует единого Запада, все страны разные, и все имеют довольно индивидуальный набор проблем. Женщины в СССР начали голосовать вместе с финками и австралийками, хотя многие европейки завоевали это право только после войны, но надо помнить, что тоталитаризм задавил развитие всех демократических тенденций в стране, в том числе прав и свобод для женщин.

Наше законодательство защищает сегодня и от потери работы, и от дискриминации, и от бытового насилия. Но оно, безусловно, делает это хуже и грубее, чем западное. Особенно по последнему пункту. И сегодня женские организации лоббируют законопроект выведения обвинения в бытовом насилии из частного в публичное. Но нам сопротивляются даже сейчас, что уж говорить о социализме, который вообще старался не видеть гендерной дискриминации. 

 — А кого из широко известных российских политиков и общественных деятелей-женщин можно отнести к феминисткам? Вопрос возник потому, что кроме вас сходу сложно кого-либо назвать по памяти, между тем как западные феминистки сами приходят на ум: Шарлиз Терон, Натали Портман, Тейлор Свифт, Бейонсе, Джоли - их полно.

 — Начнем с того, что феминистками называют себя в разных странах с разной целью. Если в скандинавских странах, где женское движение особенно сильно, феминистками сегодня называют себя только работающие в феминистских организациях, а все остальные и без того живут с антидискриминационными нормами; то в мусульманской Африке феминистка — любая женщина, сбежавшая от калечащей процедуры женского обрезания. Так что маркировка этим термином в России ничего не означает. Более того, все российские женщины с чувством собственного достоинства — феминистки потому, что не позволяют принимать за себя решения, не считают себя глупее мужчин и не являются содержанками.

 — Валентина Матвиенко  — феминистка? Почему?

 — Я не думаю, что Матвиенко мыслит в этих категориях. Она защищает права и свободы женщин, прописанные в конституции и законах, но как человек советской закалки не сильна в гендерном контексте. 

 — Когда мы брали интервью у Карена Шахназарова, одним из вопросов был «Возможна ли в России женщина-президент в будущем? Россия — это же патриархальная страна, со своим складом ума, с особым складом характера». Он, как ни странно, ответил положительно. Как бы ответили вы?

 — Это вопрос, имеющий выборную конкретику. В 2000 году я вела как психолог выборы первой российской женщины, баллотирующейся в президенты – Эллы Памфиловой. И помню, что сопротивления её половой принадлежности не было уже тогда, при том, что у неё не было в тот момент достаточно уровня влияния и денег, чтобы выиграть.

Никакая Россия не патриархальная страна, ей пытаются сверху навязать лапотный образ. И если сегодня появится женщина с достаточной харизмой, большим политическим весом и четкой экономической программой, у неё не будет проблем с победой. Но конкретной кандидатуры пока не вижу. К сожалению, все женщины, занимающие сегодня высокие управленческие позиции, не имеют достаточной харизмы. Впрочем, до выборов ещё есть время, я буду рада появлению серьезной кандидатки и с удовольствием приду помогать в избирательной кампании.

Беседовала Алина Влади