Сергей Белоконев: Мы показали – страна за «Нашими»

В эти майские дни исполняется шестнадцать лет со дня первой по-настоящему массовой акции молодежных движений в современной России. «Идущие вместе» собрались на Васильевском спуске 7 мая 2000 года для того, чтобы поздравить Владимира Путина с инаугурацией. О том, какой была молодежная политика в то время и почему большинство акций сегодня являются лишь калькой с придуманных в нулевых, Алексей Чеснаков переговорил с Сергеем Белоконевым. 

В «Наших» рассказывали байку, что эта акция была для Сергея Белоконева первой. Дескать, шел человек по улице и вдруг увидел кучу молодежи с транспарантами и портретами Путина на майках. И вдруг понял, что ему с ними по пути. Все так? 

Не буду отрицать. Но дело не в сиюминутной эмоции. К тому времени для многих молодых людей, тех, кому было за двадцать и тех, кто думал о будущем, политика прочно была связана с темой выборов и партий. В конце 90-х по другому никто и не думал. Вот я в курском «Яблоке» тоже начинал свою политическую карьеру. Был, кстати, самым молодым начальником регионального избирательного штаба. Тогда было понятно, что нужны новые знания. Партийная работа строилась по старым лекалам. Поэтому я поехал в Москву учиться на политолога. В РГГУ. И в то же время начало происходить что-то невероятное. Для меня это совпало с моментом переезда. В Курске осталась одна страна, а в Москве уже была другая. В ней появился Путин. В воздухе концентрировались надежды на перемены к лучшему. Он был в фокусе этих перемен. Выборы декабря 1999 года еще были попыткой ухода от прошлого. Выборы 2000 были уже выборами будущего. Наступили новые времена. Это чувствовалось даже в университете. Довольно пожилые люди, профессора, говорили – смотрите, формируется новый тренд. Он кардинально отличается от того, что было. И в их словах тоже была надежда. Не знаю, что больше убеждало – аргументы или эта сопутствующая эмоция. И когда я увидел ребят с изображением Путина на майках, меня заинтересовало это не только с точки зрения политического действия, но и с точки зрения политической психологии. 

Прям история столетней давности. Студент с улицы влился в ряды партии большевиков. Фильм можно снимать. Поколение «П». 

Шутки шутками, а советский стиль массовых мероприятий уже окончательно выродился к концу 80-х. 

Судя по тому, что показывает сегодня телевизор, он как раз очень удачно возродился, а не выродился…

Пропустим этот момент. Пока. Потому что нужно вернуться к началу. После конца 80-х были митинги с новой стилистикой и энергетикой. Но все они был митингами людей советских. Кстати, этот советский дух оппозиционеры-белоленточники пытаются скрестить с нашими технологиями. Неудачно. Возвращаясь к тем временам. К концу 90-х молодежи все эти протестные форматы были непонятны. Не из-за сути. Из-за формы.

Нам удалось создать яркие и понятные форматы для человека 17 лет. Там была современная энергетика. Там был драйв. Хотя было не много содержания. Признаю. Не было уверенности в то, что это во что-то серьезное выльется. Мы были далеки от базовых требований политической организации – требований кадровых. Мы говорили о культуре. Потому и попали в ловушку. 

В ловушку? 

С книгами. Акция против некоторых авторов была двояко истолкована. Ей был организован негативный информационный поток со стороны группы московской интеллигенции. И на «Идущих» тогда накинулись так, как не накидывались никогда на других. Даже на «Наших». 

А что вы хотели? Вы же тогда были самыми передовыми путинцами. Атаковать его самого боялись. А вас «мочить» было делом почти одобряемым. Книги в унитаз? Как же так? Они же пытались через вас критиковать Путина. У так называемой творческой молодежи, которая рассчитывала, что сменит старших товарищей и со временем будет получать лакомые заказики от власти, вы решили отобрать теплое будущее. Более того, вы решили дать стране новый кадровый лифт. Извините за шаблонность. Это кое-кого пугает до сих пор.

Разумеется, «Идущие» претендовали на то, чтобы демонстрировать свою этику и эстетику как победную. И постулируя, бросали вызов богеме. И «Наши» делали то же самое. Но уже с четко выраженной идеологической позиции. Не стеснялись говорить элите правдивые, но, признаю, неприятные слова. Пораженцами их называли. Хотя пораженцами мы считали всех политиков, которые проиграли страну в 90-е и испытывали смесь комплекса вины с комплексом проигравшего. Я был реваншистом. После событий с присоединением Крыма легко восторженно кричать о реванше. А вспомните, что говорили многие за десять лет до этого. 

Есть ощущение, что те ваши радикальные действия в итоге воплотились в новые форматы работы молодежных организаций. Сейчас они стали общепринятыми, почти стандартными. 

Все массовые молодежные акции последних лет вышли из одной акции на Ленинском проспекте 15 мая 2005 года. И дело не в том, что там было 50 тысяч человек. Численность была не важна. Важно было то, как они выглядели. Можно и 100 тысяч вывести так, что они будут выглядеть жалко. А на Ленинском все было наоборот. Было ощущение, что этим людям не было конца. Не было видно конца потока, заполнившего широкий проспект. И прямо там, на месте люди менялись. Туда пришла разная молодежь из Москвы и областей, ощущавшая себя жителями страны, а оттуда они уже уходили представителями нового прогосударственного политического класса России. Такой же эффект был потом и на Селигере. 

Демонстрация силы…

Не только. Демонстрация стиля. Именно поэтому «Идущие» и «НАШИ» создали целую группу адептов и сторонников. Многие из них в политике благодаря нам. Даже если они поменяли свою ориентацию. Вот журналист Олег Кашин был на первом собрании «Идущих вместе» в Калининграде. И я наблюдал метаморфозы, которые с ним происходили. Кашин, который в 2001 году был внештатным корреспондентом КП в Калининграде, морячком-патриотом, буквально заболел политикой. Правда, ринулся не туда. У таких романтиков, как он, первые же столкновения с организационной работой всегда становятся шоком. Романтиков вообще мало кто любит. Не больше чем банальных офисных менеджеров. Просто у первых имидж лучше.  Вот романтик Кашин решил что пора ему в Москву. Здесь он устроился в «Коммерсант» и стоял на этой акции на Ленинском какой-то опущенный. Я подошел к нему и говорю: «Олежек, ну как? За что ты нас не любишь?». На что он мог найти только два слова: «Это п…». Эта акция означала конец всех их ожиданий. Они не чувствовали страны. Мы же показали: страна – за «НАШИМИ». Это потом некоторые молодежные движения стали людей за деньги собирать. Все ведь всё знают. А мы этим не занимались. Людей не затолкаешь в автобусы за деньги. Они приезжали в Москву за Путина. Не только за него. Но за него в первую очередь. 

То есть просто-напросто удачно сформировали новый стандарт массовой акции. 

«НАШИ» сформировали новый стандарт молодежной политики. Которая потом стала основой для государственной молодежной политики. У нас были образовательные и тренинговые программы. 

Селигер.

Да, Селигер с 2005 года. Он сразу же заполнил пустующее пространство. Разработанные в его рамках форматы появились неспроста и были усовершенствованы потом. Уже в 2013-м году в стране была сформирована система молодежных форумов из более чем 40 площадок и практически без федерального бюджета. И еще лет десять их все будут копировать. И никто их не может изменить.

Новое придумать всегда сложнее.

Сегодня организаторам молодежных лагерей часто и в голову не придет делать то, что мы делали на Селигере. Например, заметив, что приезд гостей ломает мотивацию участников, мы просто отменили на неделю все визиты. Молодые люди были готовы легко переключаться от задач собственного роста на поток новых лиц. Их привлекала не глубина, а движуха випов. Сегодня почти нет задачи по численности. Все сегодняшние форумы вместе столько не собирают, сколько собирали на Селигере. А вопрос ведь не просто в количестве участников. И тем более не в галочках. Вопрос в том – покрывают ли они потребности страны. Сегодня организаторы чувствуют только то, что происходит на площадке. Они не чувствуют страну. Не «качают» ее. Не могут быть уверены в том, что, разъехавшись и попав в ситуацию нормальной конкуренции и естественного политического отбора, эти люди смогут не только бороться за выживание, но и делать что-то более важное для организации, для страны.

Мы много чего нового сделали. Иногда пытались использовать опыт других стран. Так, например, дали старт развитию проекта робототехники среди молодежи. Мы привезли в 2008 году систему управления этими командами из Америки. Специально ездили в Атланту. У них уже тогда были десятки тысяч команд. А у нас в стране около 100. А сегодня их у нас тоже тысячи. Мой сын в одной участвует. Довольно успешно. Так что это неожиданно оказалось полезно и лично для меня. 

Что из акций ближе всего?

Многие акции сейчас всем понятны, а тогда, когда мы их проводили, большинство населения даже не задумывалось о поднимаемых проблемах. Якеменко был не только лидером, но и талантливым организатором массовых проектов. Первые акции - самые интересные. Хорошо запомнилась акция с книгами, потому что было мощное сопротивление. 13 лет назад мы оказались один на один против всей либеральной своры. За нас мало кто заступался. Наши кураторы нас тренировали, это понятно, но все равно было обидно. Мы же вроде выполняли государственные задачи. С другой стороны, может быть, мы многого не добились бы, если бы не почувствовали с самого начала такого мощного сопротивления. Такая реакция заводит еще больше. Запомнились и другие акции. Например, в Питере, когда я работал, мы провели знаковую акцию против секты сайентологов. Жили в палатках на морозе. Блокировали вход в здание. Нам прямым текстом люди от власти говорили: «Вы не боитесь, что вас убьют?». Но мы добились своего. Многие акции были способом привлечь внимание. Сегодня почему-то не принято об этом вспоминать, но в 2008-2009 годах на наши патриотические акции ребята уже выходили с портретами своих дедов. Эти идеи выросли в сегодняшний гражданский марш «Бесмертный полк».

Почему у других не получилось? Вот Ксения Собчак тоже собиралась создавать движение «Мы свободны». Публично об этом заявляла. В Кремль ходила. На Старую площадь. Потом финансирование мгновенно перекрыли, и все они оказались по-настоящему свободны. Свободны от желанной кормушки. Это потому, что они были глупее, медленнее вас, или вы уже настолько жестко застолбили площадку, что на ней никого вырасти и не могло? Я имею ввиду не идеологическую площадку, а креативную.

Ни одна другая молодежная организация не ставила перед собой задачу быть эффективной. Вернее, они эффективность понимали совсем по-другому. Что мне всегда импонировало в позиции Якеменко? Наличие критерия эффективности. В качестве такового почти всегда была работы с массами. «Идущие» и «Наши» строились по количеству работоспособных людей в команде. Наши оппоненты оценивали свою работу по количеству статей в СМИ. Потом – по количеству постов в соцсетях. Между этими двумя подходами – разница колоссальная. 

В чем был феномен молодежных организаций 2011 года? Вас сейчас иногда обвиняют, что вы «растворились». Между тем, именно вы проводили первые митинги. И на Поклонную вы первые вышли. 

Нам с самого начала дали понять, что наши флаги будут не совсем к месту. Дескать, это будет всех раздражать. Ведь президент должен быть над всеми партиями и движениями. Но дело даже не в каком-то феномене присутствия или отсутствия на улице провластной молодежи. Дело в том, что закончилась определенная эпоха. К тому времени я уже больше занимался Госдумой, выборами в партии «Единая Россия», «Росмолодежью» и некоторыми регионами Юга страны, Сибири и Дальнего Востока. Была система. Результаты работы которой мы наблюдаем и сейчас. Просто она теперь маркирована другой молодежной организацией и ее символикой. А базовые подходы все наши. Методы мобилизации – наши. Другое дело, что методы тоже надо уметь применять. Тем более, что многие из них работают только тогда, когда ты не встроен во власть. Они действуют, когда ты поддерживаешь власть, идешь рядом, но все же немного в стороне. А вот когда ты занимаешь позицию внутри, то начинает работать другая логика. А что касается обвинений в том, что «растворились», так эти обвинения сейчас запускают «заинтересованные» люди. Мне достаточно другой оценки деятельности «Наших» и результатов работы - так сказать «со стороны». Довелось уже после, в официальной делегации, участвовать в серии встреч в США. Так вот в Госдепе очень негативно и подробно критиковали «Наших» и патриотический курс молодежной политики. Хотя повестка встречи была не про это.

Есть ощущение, что вы опередили время? Есть такой банальный шаблон.

Не знаю, и не думаю, что правильно задавать себе такие вопросы. Мне важнее сейчас другое. Странно, но мы до сих пор не всегда знаем свою страну. Например, Сурков никогда не доверял официальной статистике и требовал от нас на местах проверить, что происходит. Я в 2004 году специально ездил на Дальний Восток и некоторых регионах чуть ли не по головам считал китайцев. Нам нужно было понять, насколько реальна так называемая «китайская угроза». Но дело не в них. В Благовещенске в ту поездку как-то разговорился с настоятелем местного храма. Красивый храм. В здании бывшего костела. Ссыльные поляки строили, а потом здание передали под управление РПЦ. Ну а я тогда жил в Питере и было много знакомых, которые учились в семинарии. Показалось, что в регионе мало храмов и решил спросить, а чего храмов-то новых не строят? Ведь выпускников семинарий много. На что настоятель ответил, что не то что храмов, батюшек не хватает. Вот вам пример – из Питера кажется перебор, а на месте – дефицит. Куда они пропадают по дороге? Не понятно…. Таких историй огромное количество.

А вообще интересная была практика. Помнится одна встреча с Путиным, когда Роберт Шлегель предложил отправить казино в резервации и тут же президентом было дано поручение, дело завертелось, все пошло. И было ощущение что вот такими конкретными делами мы меняем страну. Не просто мы, «Наши», а конкретно Роберт Шлегель, которому в тот момент было 22 года. 

То есть было ощущение сокращения дистанции до реальной власти. Вы в одном шаге от тех, кто делает историю. Часто люди годами бегают, чтобы что-то сообщить. А тут пришли вы, и не только сообщили, но и решили. 

В чем гений Суркова? Он ничего не придумывал за «Наших». Он говорил – несите идеи. Нет идей – нет разговора. Я за вас ничего придумывать не буду. Именно поэтому элита воспринимала «Наших» как наибольшую опасность. Потому что мы были поставщиками идей, а не только потому, что мы их пораженцами называли. Потому что мы не принимали их кадры. Нам трудно было впихнуть внутрь организации «своих людишек». Да, это и губернаторы пытались делать, и министры. Но блатных детишек и любовниц, как в некоторых других молодежных организациях, у нас никогда не было. Потому что надо было работать и руками, и головой. Элите же нужны ребята на приставных стульчиках, а не те, у кого есть драйв. Именно поэтому появились всякие лейблы типа «ликующая гопота». Но лучше путь тебя враги называют ликующей гопотой, чем унылым непонятно чем… 

А что сегодня?

«Наши» никуда не делись. Просто пересмотрели свою роль, свое место. В 2014-м году политика изменилась, Крым, военные действия на границе страны, на мой взгляд, с одной стороны сузили публичную политику, изменили набор смыслов, арсенал действий, с другой – ключевой задачей для сохранения страны стал экономический рост, модернизация, конкурентоспособность российских граждан. СССР ведь разрушился во многом по социально-экономическим причинам. Без всякой команды, самостоятельно, «Наши» участвуют в событиях на Донбассе, в Крыму, Сирии, отстаивают интересы страны во внешнеполитическом противостоянии. 

А основная часть – несколько тысяч уже не очень молодых лидеров (средний возраст 30 лет) укрепляют страну. Может, не на высшем уровне, но делают свое дело. Делают конкурентоспособными предприятия, региональные администрации, развивают свой бизнес, привлекают инвестиции, продвигают новые идеи, и книги, и так далее. Почитайте манифест «Наших». Он и сегодня, через 10 лет, не потерял своей актуальности. 


____________

Читайте также: