Без гарантий
История модернизаций — тема не слишком разработанная; традиционно исследователи концентрируются либо на отдельном периоде, либо на отдельных странах и регионах. Более широкий взгляд позволяет, однако, выявить ряд любопытных деталей, касающихся того, как начинались и протекали индустриальные модернизации.
Модернизации — это всегда гонка за лидером, и поэтому чем меньше разрыв между догоняющим и догоняемым, тем сложнее пути модернизации. Это и понятно: чем менее очевидно отставание, тем сложнее оно воспринимается как сигнал к действию. Именно поэтому история модернизаций в Европе самая непростая. Все европейские страны прошли несколько волн модернизаций. Так, например, Франция, в конце XVII — начале XVIII в. серьезно отстававшая от Англии, за 1730-1770-е гг. почти полностью преодолела этот разрыв. Россия, остававшаяся до петровских времен неевропейской страной, стала одной из мощнейших держав континента к началу XIX столетия. Германские княжества, униженные в годы наполеоновских войн, провели радикальные реформы в 1820-1830-х гг., создав Таможенный союз и открыв путь развитию промышленности. В то же время постоянно происходили и откаты, так как движущие силы этих «протомодернизаций» были разрознены, а цели никогда не воспринимались как общенациональные. Реакция 1815-1848 гг. во Франции или эпоха Николая I в России — лишь отдельные примеры таких временных отступлений. В те эпохи модернизации воспринимались как инструмент борьбы с собственным прошлым, а отрицание его не всегда и не всеми считалось необходимым и неизбежным.
В последней трети XIX в. положение изменилось. Модернизации стали средством национального самоутверждения и борьбы не с собственным прошлым, а с реально имеющимися соперниками. В такой ситуации модернизации стали политическим императивом и приняли явно мобилизационный характер. Там, где мобилизация была сильнее — а сильнее она была в странах, где отставание выглядело особенно унизительным (например, в Японии и Германии), — модернизации достигли наибольших успехов. Однако именно эта черта мобилизационных модернизаций конца XIX — первой трети ХХ в. сделала их конфронтационными; итогом стали две мировые войны.
Сегодняшние реалии кардинально отличаются и от XVIII, и от XIX вв. Формирование глобальной экономики вдохнуло новую жизнь в процесс модернизации. Во-первых, разрыв между «первым» и «третьим» мирами в разы превзошел все различия, ранее существовавшие внутри Европы, что стало мощнейшим аргументом в пользу модернизации в периферийных странах. Во-вторых, экономика последней трети ХХ в. оказалась в наибольшей степени открытой для новичков: в ней нашлось место не только Корее, Малайзии, Тайваню или Бразилии, но даже Китаю, выдвижение которого на второе место в мировой табели о рангах прошло без серьезных политических трений. В-третьих, политическая структура биполярного мира второй половины ХХ столетия была исключительно благоприятной для модернизаций, так как не предполагала возможности политических конфликтов по экономическим причинам.
В мире конца ХХ — начала XXI в. для модернизаций сложились идеальные объективные условия. Отставание одних стран от других не требует доказательств. Мобилизация в условиях относительной бедности легко достигается не административными, а экономическими методами — достаточно лишь показать, что усилия вознаграждаются достойным результатом. Для проникновения на новые рынки нет нужды в войнах и насилии. Технологические достижения заимствуются как никогда просто.
Все, что необходимо сейчас для успеха модернизации, — политическая воля и интеллектуальная дерзость. Модернизации конца ХХ в. — это масштабные социальные проекты, которые могут реализовываться, а могут и нет. Как бы ни протекали процессы модернизации в Европе, все страны континента стали современными индустриальными обществами, экономически эффективными, политически свободными и открытыми миру. В глобальном масштабе ситуация не выглядит предопределенной. Успехи Тайваня или Малайзии контрастируют с ситуацией в Бирме или Пакистане. Достижения Бразилии — с деиндустриализацией в Венесуэле и Колумбии. Объединенные Арабские Эмираты не сравнить с Йеменом, ЮАР — с Конго или Нигерией.
Модернизации XXI в. немыслимы без внятной стратегии, а стратегия — без ясно определенной цели. Именно четкого образа будущего не хватает сегодня России, где политический класс разучился не только реалистично мыслить, но и говорить способен разве что идеологическими штампами.
