Большая неопределенность: что будет после признания ДНР И ЛНР

политологФедор Лукьянов

Сегодняшние события вызывают изрядное количество эмоций от возбуждения до недоумения, но попробуем погасить их ради того, чтобы понять суть происходящего. 

Выступление Владимира Путина в первой его части произвело сильное впечатление — мощным антикоммунистическим зарядом (от преступной ленинской национальной политики до не менее преступной деятельности партийной верхушки на исходе СССР) и подведением политико-правовой базы под утверждение (напрямую не прозвучавшее) о легитимности современной Украины как таковой. Это стало развитием прошлогодней статьи об историческом единстве русских и украинцев, но с большим упором именно на канву ХХ века. Вторая часть представляла собой перечисление позиций, которые не раз звучали в последние месяцы, пожалуй, в несколько обострённом виде. В целом развёрнутость и густота аргументов позволяла предположить действия чрезвычайно масштабного характера. Решение о признании ДНР и ЛНР на этом фоне кажется довольно скромной реализацией сделанного замаха. 

Дальнейшее понятно — размещение российских воинских контингентов для поддержания мира. Предложение Западу продолжить разговор о долгосрочных гарантиях безопасности (Лавров упомянул это на заседании Совбеза). Этот разговор больше не связан с выполнением Минских соглашений, в которые всё постоянно и упиралось. Несмотря на некоторые оригинальные трактовки в Москве, утверждать, что Минские соглашения в силе, бессмысленно. Киев этот факт не может не радовать.

Насколько США и их союзники будут готовы продолжить такой разговор, непонятно. Сейчас скорее нет, чем да. Дмитрий Медведев заметил, выступая на Совбезе, что никуда не денутся, всё равно придут обсуждать стратегическую стабильность. Скорее всего, он прав, но параметры этого обсуждения изменятся. К тому же, вероятно, до его начала предстоит ещё одна фаза демонстративной ракетно-ядерной эскалации. 

Обещаны новые санкции, основной вопрос — будет ли размещение российских сил в ДНР/ЛНР интерпретировано как вторжение и встречено уже подготовленным пакетом санкций, включая «Северный поток — 2». Если подходить строго формально — будут, если гибко — не обязательно. Атакой на Украину перемещение сил в Донбасс назвать трудно. Более того, общая опасность войны снизилась. Вероятность обострения в зоне соприкосновения при условии, что там находится российская армия, невелика. А считать дислокацию ВС РФ в Донбассе подготовкой ещё одного плацдарма нападения на Украину оснований на данный момент нет. Предпринятый военно-политический ход достаточно ярок, но не фатален с точки зрения отношения с Западом. По сути, легитимирует ситуацию, существовавшую де-факто и раньше. 

Если санкции всё же будут введены в серьёзном варианте, стоит ждать эскалации политико-экономического противодействия со стороны России и, вероятно, нового ускорения попыток переориентации на другие рынки и направления взаимодействия. Это началось в 2014 году, вступит в следующий этап. 

Неясен вопрос, в какой степени достигнутый на данный момент результат соответствует намерениям, которыми российское руководство руководствовалось, начиная в ноябре прошлого года раунд «большой игры» с Западом. И является ли он промежуточной фазой на более длительном пути либо тем конкретным (и не очень многим), чего удалось добиться всей комбинацией. Партия, которая разыгрывалась с использованием Минских соглашений, как способа трансформации Украины изнутри, представлялась очень сложным, но понятным способом создания новой системы европейской безопасности через решение крупной, однако всё же локальной украинской проблемы. В чём состоит схема теперь, если это только исходная фаза, пока остаётся фантазировать.

Источник