Давосский форум

Владимир Путин в рамках Давосского форума, в частности, в рамках встречи с Международным советом предпринимателей, высказал свои соображения о причинах кризиса и путях борьбы с его последствиями в российской экономике. Говоря о причинах, Путин в очередной раз обратил внимание на однополярность мировой финансовой системы и подчеркнул неприемлемость концентрации управления глобальными финансовыми инструментами в руках одной страны или группы стран. Путин посвятил значительную часть времени обсуждению модернизационной программы-2020.

Премьер-министром также были затронуты вопросы энергетического сотрудничества, что было особенно актуально на фоне недавнего «газового конфликта» с Украиной. Здесь премьер-министр особенно отметил Северный и Южный потоки - альтернативные каналы поставки энергоносителей. Следует отметить, что Россия активно развивает данные инфраструктурные проекты. Недавно Александр Медведев, глава «Газпромэкспорта», анонсировал увеличение пропускной способности «Южного потока». Активизация Москвы на данном направлении связана с форсированием конкурирующего проекта Nabucco. Несмотря на то, что вопросы по источникам его заполнения до сих пор не решены, Еврокомиссия и Госдепартамент США активно лоббируют его принятие.

Также на встрече обсуждалась тема сотрудничества с EADF – с крупнейшей авиакорпорацией, которая переживает значительные сложности в связи с падением спроса на авиалайнеры. Напомню, EADF, в частности, является собственником Airbus. Владимир Путин предложил разместить производственные мощности в России. Это позволит, с одной стороны, сократить издержки авиагиганта, с другой стороны – заполнить производственные мощности внутри России. Как известно, ранее существовали совместные российские проекты с «Боингом». Россия могла бы выстраивать взаимодействие с ключевыми мировыми авиастроительными компаниями. Локализация производства в России будет существенно способствовать развитию российской промышленности.

После последних событий, связанных с «Газпромом», стало ясно, что одной из целей Путина должно было стать восстановление пошатнувшегося на Западе доверия к «Газпрому». Так и случилось, и Путин сделал это достаточно грамотно. Было заявлено о том, что Россия не продолжает дальнейшее выяснение вопроса «кто виноват» и демонстрацию грязного белья Украины. Отныне эта тема закрыта. Зато был ясно продемонстрирован центральный тезис - надёжность российских энергопоставок.

Плюс к этому, Путин добавил свой коронный ход, который он пробивает уже не первый год. Это действительно глобальная и стратегическая идея, достойная не менеджера Газпрома, а руководителя государства. Идея заключается в обмене энергоактивами, то есть часть наших добывающих активов и нашей газотранспортной системы обменивается на энергетические активы Европы. Это основное предложение Путина Европе. Предложение, по сути, о «газовой Антанте», глобальный ход, который, если бы он состоялся, действительно привёл бы к необратимой интеграции российской экономики с европейской. Это означало бы не только колоссальный экономический прорыв России, но и столь же колоссальный политический и геополитический прорыв. Это привело бы к полному переформатированию нашей политико-экономической матрицы. Быть может, сегодня для таких проектов время далеко не самое удачное. Во-первых, экономическое доверие к России сильно подорвано, во-вторых, политические отношения у нас с Европой заморожены, и в-третьих, ситуация кризиса. Казалось бы, все факторы против этого. Но Путин продолжает отстаивать свою стратегию и, видимо, правильно делает – потому что в кризисной ситуации часто удаётся добиться того, чего нельзя добиться в спокойной. И он подкрепляет свою стратегическую идею смягчением политической риторики. Он стремится сделать её приемлемой для Европы, чтобы она облегчала движение к этому обмену.

То есть, если коротко резюмировать эту часть, речь Путина выявила его желание, во-первых,  перевернуть страницу недавнего скандала, затвердив прежние позиции России, а во-вторых – показать европейцам большую перспективу энергетической интеграции с Россией, создания «газовой Антанты». Это действительно глобальный и стратегический замысел, который может в условиях сегодняшнего дефицита идей произвести на европейцев достойное впечатление.

В чём заключалась позитивная для Запада политическая риторика Путина? В этом плане у нас выбор идей не очень велик. Мы можем развеять основные опасения Запада. Есть три тезиса-опасения. Первый – «у вас неправовое государство». Здесь имеют ввиду проблемы с рейдерством и коррупцией. Второй – «у вас идёт огосударствление экономики». Третье – «у вас милитаристская страна, где экономические достижения конвертируются в военную мощь». Этот тезис мешает вступлению в экономическое сотрудничество, потому что потенциальные экономические партнёры считают, что рано или поздно могут ощутить эту военную мощь на себе. Путин постарался развеять эти три опасения. Он объяснил, что мы – противники милитаризации экономики. Он выступил против огосударствления экономики и, чтобы показать тупиковость этого пути, привел яркий пример СССР. Повторяя слова о необходимости прозрачности взаимодействия и ясности правил игры, он в том числе старался показать, что понимает опасения, связанные с непрозрачностью российской экономики и правовыми проблемами. То есть, по всему спектру вопросов, которые могли испугать западных инвесторов, он постарался найти приемлемые для них ответы. Другое дело, что всё это было сказано в общей форме. Может быть, другие члены российской делегации скажут какие-то более узкие и конкретные вещи, которые конкретизируют тезисы Путина.

Что касается рассуждений о том, что активы надо оценивать исходя из прибыли и базовой стоимости, что это, в отличие от плохой и спекулятивной биржевой игры, надёжная вещь – это вечные разговоры, характерные, кстати, далеко не только для России. Но только при этом все, с упорством, достойным лучшего применения, занимаются ровно этой бякой - биржевой игрой. И до недавнего времени одним из главных поводов для гордости в России был именно рост капитализации наших компаний. То есть, результат той самой биржевой игры. То, что было сказано – это такие знаки экономического приличия, над которыми очень любят издеваться либеральные экономисты. Конечно, троглодитское либеральное представление о том, что всё решает только биржа, а биржевая цена есть высшая мудрость человечества – это для первого класса экономической школы. Но точно так же ясно и то, что добродетельное ханжество о том, как биржевая игра плоха и грязна, а нужны честные оценки предприятий – это разговоры о непорочном зачатии детей. Оно, конечно, прекрасно, только в жизни не очень получается.

В своём выступлении Путин коснулся и вопросов совершенствования мировой финансовой системы. Тема о новых мировых финансовых институтах – это старая тема. США очень хорошо устроились. Они печатают деньги, а весь мир эти деньги принимает и продаёт за них товар. Хорошее разделение труда. Наверное, многие бы хотели в этом разделении труда занять место Соединённых Штатов. Но это разделение труда далеко не случайно. Оно возникло потому, что в течение долгих лет США были абсолютно доминирующей в производстве и в военном отношении державой мира. Их сегодняшнее финансовое могущество, если угодно – это свет той самой «потухшей звезды». Кроме того, нынешняя вроде бы несправедливая и однобокая ситуация, на самом деле, очень удобна для многих других стран. Иначе бы никто не стал терпеть. Например, она крайне удобна для Китая. Хотя Китай производит и меняет свою продукцию на то, что презрительно называют «американскими фантиками», глупые китайцы об этом не догадываются, и продолжают охотно менять на эти самые «фантики» свою вполне реальную продукцию. Я понимаю, что мы очень озабочены, как бы китайцы не погорели на этом деле, но почему-то самим китайцам эта мысль в голову не приходит. И может оказаться, что быстрое разрушение однополярного финансового мира приведёт к гораздо худшим последствиям, чем его существование. И третий фактор. Действительно, производственная база американской экономики сегодня слаба. Но говорить о том, что Америка - это мировой фальшивомонетчик, который только печатает ничем не обеспеченные доллары, значит выставлять себя откровенными дураками. В производстве мировой высокотехнологичной продукции доля США составляет около 40%. Это гигантская доля, это один из абсолютно реальных факторов, которые обеспечивают подлинную (а не дутую и мыльную) экономическую мощь Соединённых Штатов.

Справедливости ради надо сказать, что американская экономика сегодня похожа на человека с сильным телом и мощной шеей, но на этой мощной шее покоится совсем непропорциональная, гигантская финансовая голова. И ситуция, когда США влияют на остальной мир больше, чем остальной мир – на США, не может продолжаться бесконечно долго, так как эта ситуация не обеспечена реальной экономической мощью Соединённых Штатов. И, видимо, постепенно эта ситуация будет меняться. Но, во-первых постепенно – это не значит, что во время кризиса (хотя это может стать одним из результатов кризиса), а во-вторых, даже если альтернативные доллару резервные валюты и возникнут, Россию это не очень-то будет касаться. Рубль не имеет шансов стать в обозримом будущем резервной валютой для крупного региона, так как мы видим, насколько он жёстко привязан к ценам на нефть. Для того, чтобы рубль стал резервной валютой, нужно фундаментальное изменение российской экономики, чтобы цена рубля была привязана не только к нефти, но и к другим, несырьевым экспортируемым товарам.

Речь Путина показала очень важную вещь - он верен сам себе, он не идёт за ожиданиями, а стремится сформировать собственный образ происходящего. Он прямо заявил, что кризис показал крах финансовой системы и необходимо её фундаментальное переустройство. Он чётко сказал, что надо кончать с виртуальной экономикой и возвращаться к фундаментальной оценке активов. Конечно, сильной метафорой была его ремарка о том, что инвестиционные банки США потеряли больше, чем они заработали за 25 лет.

Но также крайне важно, что Путин не пошёл по пути описания известных вещей, а стал на путь выявления глубинных причин. Виртуальная экономика рухнула в том числе из-за того, что не работала система регулирования. Он прошёлся по глобализации и упомянул о том, что одна страна эмитировала деньги и потребляла, а остальные производили дешёвые продукты и копили деньги в чужой валюте. Намёк был, конечно, на Китай. И отсюда был сделан вполне ясный диагноз.

Он отметил, в общем-то, очень тяжёлую вещь – что необходимо списывать дутые активы. Это совсем не простая история. Вообще говоря, это даже страшно себе подумать, сколько этих фиктивных активов надо списывать. Думаю, что речь идёт о сотнях миллиардов долларов. И пока непонятно, как это нужно делать.

Кроме того, Путин ясно дал понять, что те ярлыки, которые приклеивают ему и России, не имеют никакого отношения к реальности. Он заявил об опасности протекционизма, предупредив идущие на Россию наветы о том, что она становится на путь протекционизма. Также он отверг миф о том, что Россия стремится к национализации экономики. Было чётко сказано, что вера во всесилие государства – это миф, а необходимость регулирования не означает полной национализации. Нам, и не только России, предстоит повторная приватизация того, что стихийно оказалось национализировано – поскольку всюду в мире у государств оказались активы на сотни миллиардов долларов.

Кроме того, конечно, Путин не мог не обойти и проблему выхода из кризиса. Он прямо сказал, что сегодняшняя ситуация чревата попаданием в энергетический кризис. Он идентифицировал угрозу нового индустриального кризиса при выходе из финансового. Угроза заключается в том, что сегодня не разрабатываются новые месторождения из-за низкой цены, и на выходе мир может столкнуться с недостатком энергоресурсов. Сегодня цена на энергоносители упала настолько низко, что стало невыгодно разрабатывать перспективные месторождения, а те месторождения, которые сегодня используются, истощаются. Путин вновь заявил о российской идее обмена активами энергокомпаний как важном способе гарантирования устойчивых поставок и устойчивого взаимодействия производителей и потребителей, дал понять, что это не вынужденная мера, а стратегическое предложение. Эта стратегия необходима в условиях, когда Энергетическая Хартия стала, по сути дела, нерабочим документом – о чём Путин прямо сказал, явно имея ввиду Украину.

Путин коснулся темы вложения в человеческий капитал. Здесь он вновь подтвердил приверженность тезисам стратегии-2020 – он же её подписывал. И эта позиция понятна. С этим связана позиция администрации президента. Ведь не зря Владислав Сурков заявил о необходимости сохранения среднего класса, то есть тех социальных слоёв, которые обеспечивают экономический рост за счёт наращивания человеческого капитала. И то, что Путин вновь подчеркнул это в Давосе, свидетельствует о подтверждении тех выводов, которые уже были сделаны в России.

Речь Владимира Путина в значительной степени касалась темы финансового кризиса. Действительно, в условиях кризиса важными темами являются международная торговля, а также состояние и перспективы развития мировой финансовой системы. В сфере торговли напряжение, вызванное кризисом, может вызывать необходимость более широкого применения протекционистских мер. Но это не означает того, что в отныне открытые и свободные экономики становятся невыгодными, как и того, что России следует отказываться от протекционизма в отдельных отраслях. Так, Россия применяет определённые меры по защите отечественных автопроизводителей.

Я не думаю, что угроза регионализации финансовой системы действительно серьёзна. Главное достижение глобализации - создание всемирной финансовой системы. Отказаться от неё теперь будет очень сложно и физически, и организационно, потому что это повлечёт за собой мощные процессы торможения экономического развития во многих регионах мира. Сейчас никто не решится от неё отказаться.

Формирование новой финансовой системы – это проблема не этого года и не следующего. Это, скорее, проблема десятилетия, проблема поиска вообще новой мировой финансовой структуры. Никто не может позволить себе переходить к этой структуре быстро, потому что иначе можно полностью утратить рычаги управления ею. Конечно, все осознают проблемы американской экономики, но неуправляемость намного страшнее.

Помимо всего прочего, борьбу с мировым кризисом осложняет один неприятный факт - никто толком не понимает, что происходит. Нет никакой консенсусно принимаемой, базовой теории происходящего. Всем понятно, что известные финансисты зарвались, всем ясно, что это объяснение недостаточно, но больше ничего не понятно. Поэтому то, что происходит сейчас, есть более или менее профессиональные (или наоборот, кустарные) попытки слепить обратно ту машинку, которая сломалась в 2007 году. Если попытка увенчается успехом, удастся сделать что-то похожее на то, что было раньше – ясно, что это будет лишь отсрочка следующего кризиса. А принципиальных решений пока нет. И всегда остаётся шанс, что когда собирается много представительных и умных людей, кто-нибудь из них скажет что-то новое. В этом смысле за давосскими речами надо следить очень внимательно.