Глава IV. Новый бросок на юг

Российская империя в Северном Причерноморье во второй четверти ХVIII в. 


Русско-турецкая война 1735 – 1739 годов всегда оставалась в тени петровского провала на Пруте и блистательных побед Екатерининской эпохи. Вероятно, это связано с тем, что она пришлась на период в истории России, который знаменитый русский историк В.О.Ключевский назвал «эпохой дворцовых переворотов».

На трон, сменяя друг друга по воле придворных группировок и гвардии, вступали личности, которым не хватало масштаба, подобающего правителям Российской империи. Огромное влияние на все стороны государственной жизни, которое оказывали такие люди, как Генрих Иоганн Фридрих Остерман, Эрнст Иоганн Бирон или Бурхард Кристоф Миних, создавало впечатление «немецкого засилья». Квинтэссенцией негативных явлений той эпохи считается десятилетие «Бироновщины» (1730 – 1740 гг.) названное так по имени всесильного фаворита императрицы Анны Иоанновны.

Тем не менее, именно в этот период был подготовлен и осуществлен новый бросок на юг, который позволил России не просто вернуть утраченные позиции, но и навсегда переломить расстановку сил в Северном Причерноморье в ее пользу. 


Часть I. После Петра (1725 – 1735 гг.).
1.Внешнеполитическое положение России после смерти Петра Великого.

Главным внешнеполитическим достижением Петра традиционно считается выход России к Балтийскому морю. Однако царь не просто прорубил знаменитое «окно», но и на две сотни лет вперед наметил все основные векторы русской экспансии: в Польшу и на Правобережье Днепра, на Балканы с опорой на Сербию, к Черному морю, и наконец, на Каспий и в Закавказье. Такой размах привел к тому, что самому Петру удалось удержаться только на балтийском направлении, сил и ресурсов, чтобы развивать и закреплять успехи на других у России не было.

Одним из непосредственных результатов его правления стала внешнеполитическая изоляция России. Активная наступательная политика Петра в корне противоречила новой общеевропейской политической доктрине поддержания международного равновесия, установившейся после окончания войны за испанское наследство. Морские державы, Англия и Нидерланды, на которые Петр ориентировался как на образец для подражания, не собирались допускать конкуренции с русскими даже в зародыше.

Континентальный гегемон Европы – Франция также прилагала усилия к сдерживанию России. Ее традиционные антигабсбургские союзники Швеция и Турция оказались под ударом Петра. Многолетними усилиями русских Польша, еще один давний союзник Франции на востоке Европы, была лишена былого могущества.

Из этих союзных ей держав, которые друг с другом всегда находились в непростых отношениях, Франция пыталась создать своеобразный «санитарный кордон» который оградил бы Россию от вмешательства в европейские дела. Локальные успехи, достигнутые в конце правления Петра на Восточном Кавказе, делали враждебным к России Иран. Даже Австрия, которая не вступала с Россией в прямую конфронтацию, испытывала опасения по поводу интенсивных контактов Петра с православными народами Балкан.

Не добавил взаимопонимания между странами и запрет Петра на торговлю с Европой через австрийскую Силезию, а также присутствие русских войск в германских княжествах. И, наконец, Вена крайне отрицательно отнеслась к претензиям русских на имперскую титулатуру.

После относительных успехов в русско-турецкой войне 1686 – 1700 гг. поражение в войне 1710 – 1713 гг. показало, что против османов успешные наступательные действия возможны только в составе коалиции. Собственных сил было еще недостаточно. Попытка заключить союз с Австрией предпринятая сразу по окончании войны в 1714 г. ни к чему не привели, Петру нужен был наступательный альянс, который на тот момент не представлял для Австрии интереса.

Творцом послепетровской внешней политики, которая сохранила преемственность стратегических целей, но существенно скорректировала методы их достижения, стал барон Андрей Иванович Остерман. Свое видение этих методов он изложил в специальном докладе при учреждении Верховного Тайного Совета – высшего совещательного органа созданного Екатериной I. Остерман считал новую войну с Турцией неизбежной, но требующей тщательной подготовки, в т.ч. и дипломатической. Главным внешнеполитическим союзником он считал Австрию. Другим приоритетом была Персия, заручиться поддержкой которой было необходимо даже ценой отказа от каспийских завоеваний Петра.

Благоприятные усилия для возобновления союза с Австрией сложились к 1726 году, когда между державами был заключен Венский союзный договор. Первой совместной акцией двух империй стало успешное участие в войне за польское наследство 1733 – 1735 гг. против коалиции, во главе которой стояла Франция. Активное вмешательство в польские дела вызвало недовольство Порты, которая обвинила Россию в нарушении II пункта Константинопольского трактата 1720 г. о «Вечном мире».

Польские конфедераты, сторонники Станислава Лещинского, ожидали от Турции и Крыма прямой военной помощи, однако эти надежды так и не оправдались. В Каушанах были сосредоточены значительные татарские силы во главе с ханом, в ставке которого был и сын Филиппа Орлика. Турки всерьез опасались, что действовавшие в Подолии русские войска через Молдавию атакуют турецкие владения и даже были готовы действовать превентивно, но, в конце концов, так на это и не решились.

Всю первую половину 30-х годов в Стамбуле шла активная дипломатическая борьба между русским послом Иваном Ивановичем Неплюевым и французским послом Луи Севером де Вильневом. Используя различные придворные группировки, противоборствующие стороны стремились добиться влияния на политику Порты.

Французская дипломатия пыталась направить наступательную активность Турции против Австрии и России, однако сами османы были куда более заинтересованы в том, чтобы максимально использовать шанс, представившийся в результате фактического распада сефевидского Ирана. Вильнев возлагал большие надежды на изменение вектора внешнеполитической экспансии при Махмуде I, который взошел на престол после стамбульского восстания Патрона Халила в 1730 г. Однако вопреки французским ожиданиям новый султан продолжил войну с Ираном.

Неплюев считал, что после восстания 1730 г. Турция слаба и назревавшая война будет успешной для России, однако Остерман, который с 1734 г. возглавлял не только внешнеполитическое ведомство, но и весь кабинет министров, до последнего оттягивал начало конфликта, ожидая окончания военных действий в Европе и истощения Турции в войне с Персией.

Союз с Персией стал еще одним направление дипломатической подготовки к войне с Турцией. Начиная с 1730 г. османы с переменным успехом вновь вели войну с ней войну, и турецкими властями регулярно выдвигались небезосновательные обвинения в поддержке персов со стороны России. Ради того, чтобы мотивировать их к продолжении войны Россия отказалась от недавних приобретений на Каспии и в 1732 г. вернула персам Мазиндеран и Гилян, а в марте 1735 г. – Дербент и прикаспийские земли Ширвана.

Большой вклад в подготовку Турции к назревавшей войне внес французский авантюрист Клод Александр де Бонневаль, известный также как Ахмет-паша. Этот французский дворянин служил в начале в армии Людовика XIV, затем, после конфликта с военным министром, бежал в Германию.

Там он вступил в войска Евгения Савойского и отличился в знаменитых сражениях с турками при Тимешваре, Мальплаке и Петервардейне. Однако через некоторое время Бонневаль впал в опалу, наладил тайные контакты с Францией и Испанией, и после разоблачения бежал в Венецию, где по предложению Турецкого султана перешел к нему на службу и принял ислам. Бонневаль начал подготовку первых турецких подразделений созданных по европейскому образцу, провел реформу артиллерии и отличился в войнах с Персией, а затем с Австрией и Россией. Бонневаль был горячим сторонником войны с Россией, в которой он видел угрозу Европе. Единственным способом устранить эту угрозу было насильственное возвращение России в допетровское состояние.

Подобные идеи пользовались у французов большой популярностью, и обязательным их элементом был союз с Османами для реализации этого плана. Но одно дело дипломатические игры, а другое дело публичное подписание договора с Султаном на которое французский король так и не решился.

Важное место в этих прожектах отводилось не только прямому военному давлению на Россию, но и использование различных внутренних противоречий, таких, как недовольство засильем немцев, сепаратистские настроения в Гетманщине (французы возлагали надежды на мазепинцев во главе с Орликом) и даже Смоленщине.

Вряд ли все эти планы имели под собой реальную почву, но, тем не менее, в Петербурге накануне неизбежной войны к подобным рискам относились довольно серьезно, о чем может свидетельствовать дело князя Черкасского, осужденного по ложному доносу в 1734-м году, и отказ от назначения нового гетмана после смерти в том же году Даниила Апостола.

Еще одним «ястребом», на который опиралась французская дипломатия, был Крымский хан. Для татар любой долговременный мир с Россией означал потерю важного источника доходов от масштабных грабительских рейдов, а потому ханы традиционно были сторонниками войны. Нападения татар на земли донских казаков, Бахмут, Миргородский и Полтавский полки были практически ежегодными.

Дополнительным раздражающим фактором для ханов было желание кабардинцев, которые были данниками Гиреев, перейти в русское подданство. Еще одним конфликтным эпизодом стал поход татарского войска отправленного из Крыма на Кавказ, в тыл персам. Маршрут этого похода пролегал через русские владения и привел к вооруженным столкновениям у русской крепости Святого Креста на Тереке. Наконец в 1734 году калмыцкий хан Дондук-Омбо, который незадолго до этого принял турецкое подданство, совершил масштабный набег на Украину, что естественно вызвало решительный протест русского правительства.

Все эти инциденты и взаимные претензии до поры до времени, удавалось сглаживать дипломатическими усилиями Неплюева и его помощника Вешнякова, которые, хотя и были горячими сторонниками немедленного начала наступательной войны, тем не менее, строго придерживались избранной Остерманом линии. Однако напряжение в русско-турецких отношениях возрастало с каждым годом. 


2.Кристоф Бурхард Миних и его военные реформы

В то время, как усилиями русской дипломатии удавалось откладывать начало неизбежной войны, военная подготовка к ней велась все эти годы. Позиция Остермана становится понятной только на фоне того тяжелейшего положения в котором Россия оказалась к концу правления Петра.

Непрерывная наступательная война, которая фактически началась еще до его вступления на престол (в начале с Турцией, затем со Швецией, снова с Турцией и, наконец, с Персией), строительство флота, новой столицы Петербурга и еще множества новых больших и малых, городов, крепостей, портов, попытка создания абсолютистского бюрократического «регулярного государства» полностью истощили ресурсы страны, ее экономики, сословий и институтов. Самым ярким проявлением этого масштабного структурного кризиса стал голод, который поразил Россию в 1723 году.

Главной задачей русского правительства послепетровской эпохи стало не продолжение экспансии, а удержания уже достигнутого и восстановление потенциала страны. Были существенно сокращены налоги, отменена соляная монополия, сокращена армия чиновников, а принципы содержания административного и судебного аппарата отчасти вернулись к традиционному «кормлению», масштабные сокращения затронули армию и флот. В 1728 году даже столица из Санкт-Петербурга была фактически возвращена в Москву, что стало наглядным символом своеобразной «традиционалистской реакции».

Любимое детище Петра могло бы прийти в полное запустение и даже погибнуть, если бы не старания генерал-губернатора Ингерманландии, Карелии и Финляндии Бурхарда Кристофа Миниха. Этот военный инженер, успевший в рядах армий принца Евгения Савойского поучаствовать в войне за испанское наследство, с 1721 г. находился на русской службе и был высоко оценен Петром за работу над гидротехническими сооружениями Северной Столицы.

После воцарения на престол в 1330-м году императрицы Анны Иоанновны, племянницы Петра I, Миних занял должность президента военной коллегии и со свойственной ему энергией принялся за реформирование армии.

За образец для подражания он принял австрийскую военную систему, созданную выдающимся полководцем Евгением Савойским, которая также легла в основу и знаменитой прусской армии.

По инициативе Миниха в русской пехоте произошел окончательный отказ от пикинеров, гренадеры лишились своих гранат, а для всей пехоты был закреплен приоритет огневого поражения противника над штыковым боем. В кавалерии помимо драгунов, которые были фактически «ездящей пехотой», были созданы легковооруженные гусары, предназначенные для ведения «малой войны» - тыловых рейдов, разведки и т.п. и тяжеловооруженные кирасиры, которые были способны атаковать противника сомкнутым строем.

Артиллерия была преобразована по прусским стандартам, количество легких пушек было увеличено вдвое. Помимо чисто военных нововведений принц Савойский, а вслед за ним и Миних усовершенствовали систему тылового снабжения армии и социального обеспечения военнослужащих. Также президент военной коллегии уравнял жалование русских офицеров с иностранцами и пресек практику приема на русскую службу иностранцев, не обладающих достаточным военным опытом. 


3.Украинский ландмилиционный корпус.

Отдельные преобразования коснулись и южной группировки русских войск предназначавшейся для ведения боевых действий против турок и татар. Их итогом стало создание  Украинского ландмилиционного корпуса сформированного для обороны Украинской линии. Ландмилиция стала одной из значимых форм военно-земледельческой колонизации региона, поэтому на истории ее появления и принципах организации стоит остановиться подробнее. Считается, что образцом для Миниха служила австрийская Военная граница с Турцией.

После перехода Низового запорожского войска под суверенитет Турции проблема охраны Южной границы стала особенно остро. В конце 1712 года возникла опасность, что завершившаяся Прутским перемирием война с Турцией вспыхнет с новой силой. Для отражения этой угрозы Петр принимает решение начать формирование ландмилиции – полурегулярных пограничных войск.

Соответствующий указ был издан 2 февраля 1713 г. по которому в Киевской губернии должны были быть сформированы пять таких полков. Процесс затянулся до конца года, однако, после подписания в июне Адрианопольского мирного договора с Турцией, необходимость в их существовании отпала и в 1714 г. полки были официально распущены.

Набор в ландмилицию распространялся на проживавших в Киевской и Азовской губерниях представителей различных категорий московских служилых людей расселенных на южных «украинных» землях – солдат, драгун, детей боярских, обедневших дворян, пушкарей, городовых, рязанских и донских казаков, служилых татар и т.п.

В отдельную категорию населения они были объединены с 1712 г, а термин «однодворцы», который впервые фиксируется в 1714 г., в качестве обобщающего определения отдельной социальной группы упомянут только в указе о переписи 1719 г. При этом уже в конце правления Петра, в 1724 г. их статус был понижен до государственных крестьян.

Двойственное положение однодворцев заключалось в том, что они были обязаны государству военной службой за выделенную землю и платили налоги на содержание армии. Служили в ландмилиции по 15 лет. В военном отношении ландмилиция была аналогом драгун – универсального рода войск, которые на марше передвигались верхом, а сражались в основном как пешие стрелки.

Специфика этих подразделений заключалась в том, что солдаты были поселены по месту несения службы и на зимний период распускались по домам. В летний период службу несли также посменно, соблюдая определенную очередность.

В соответствии с названием ландмилиция представляла собой ополчение, комплектация которого осуществлялась по принципу шведской индельты. Несколько семей должно было выставлять одного солдата, компактно проживающие группы таких семей формировали роты, а отдельные области - полки.

Единообразную форму, вооружение и воинское снаряжение предоставляло государство. В случае если военнообязанный имел семью, то община передавала ему двор с участком земли, с которого он кормился, если же нет, то определялся специальный «приборный подмошник» или «подъёмщик» во двор которого подселялся солдат, что и породило термин «однодворцы».

К идее ландмилиции Петр вернулся во время следующего кризиса в отношениях с Турции, когда в результате успехов на Каспии возникла угроза новой войны. Указ о создании шести ландмилицейских полков был издан 4 апреля 1723 г. однако его практическая реализация растянулась на два года. В итоге к весне 1725 года были сформированы шесть полков первоначально получивших названия по фамилиям своих командиров, а затем, указом императора Петра II от 6 ноября 1727 г. они получили названия по местам формирования – Севский, Орловский, Курский, Брянский, Путивльский, Рыльский.

Эти подразделения входили в состав «Украинского корпуса» под командованием М.М.Голицына, который был сформирован летом 1722 года и первоначально включал в себя драгунские, пехотные, слободские казацкие полки, чугуевских казаков и калмыков. После ареста в 1723 г. наказного гетмана Полуботка, казацкие полки Гетманщины также были переданы в оперативное подчинение М.М.Голицыну. С 1724 г. в состав Украинского корпуса вошли и размещавшиеся на Слобожанщине и в Воронежской губернии драгунские полки Иоганна Бергарта Вейсбаха.

Несмотря на то, что один полк ландмилиции обходился в несколько раз дешевле полка регулярной полевой армии, даже этих средств государству постоянно не хватало, и боеготовность этих подразделений оставляла желать лучшего.

В то же время и эффективность регулярных войск, особенно пехотных полков, задействованных для охраны южной границы также была крайне низкой. Этих сил было явно недостаточно не только на то, чтобы остановить масштабное вторжение, но также и на успешное противодействие постоянным грабительским рейдам татар.

В 1727 году Голицын подготовил проект реформы обороны южной границы. Регулярные полки, предлагалось расформировать и полностью заменить ландмилицией. При этом комплектование, снабжение и содержание этих войск полностью ложилось на однодворцев.

Предложение Голицына принято не было. Вместо этого численность ландмилиции просто увеличили на несколько полков, причем даже это решение полностью так и не было реализовано. Из набранных для двух полков однодворцев после восшествия на престол Анны Ионанновны сформировали новый гвардейский Измайловский полк.

В конечном итоге всевозрастающая угроза начала новой войны с Турцией заставила, наконец, приступить к реформированию ландмилиции и превращению ее в серьезную боеспособную силу. Планы новой реформы, в которой были фактически реализованы предложения Голицина для Тайного Верховного совета, были изложены в сенатском докладе 6 декабря 1730 г. и оформлены указом 15 января 1730 г.

Согласно ему должен был быть сформирован Украинский ландмилицейский корпус в составе 14 конных и  6 пехотных полков. Принципы комплектования и содержания были сформулированы указом от 18 августа того же года. Отныне однодворцы не подлежали общим рекрутским наборам, а выплачиваемая ими подушная подать целиком направлялась на содержание ландмилиции.

Военнообязанных выбирали по жребию из числа женатых мужчин-однодворцев, а в качестве их «помощников» определялись сыновья и племянники. Соблюдение возложенных обязательств регулировала круговая порука однодворческой общины. Миних вернул и прежний статус однодворцев, отныне им было велено «быть по прежнему в службе как деды и прадеды их были», а чиновникам предписывалось «государственными крестьянами их не называть».

Ответственным за создания корпуса был назначен сенатор генерал-майор Алексей Иванович Тараканов. 11 декабря 1732 года за четырнадцатью вновь созданными полками были закреплены названия - Белгородский, Валуйский, Воронежский, Елецкий, Ефремоский, Козловский, Ливенский, Новооскольский, Старооскольский, Тамбовский (кавалерийские), Бельский, Борисоглебский, Ряжский, Слободской (пехотные).

Формирование этих полков продвигалось традиционно медленно и когда в 1735 году Миних по пути из Польши на Дон провел инспекцию украинской линии и ландмилиции ему пришлось лично вмешаться в процесс, чтобы к началу войны привести их в боевую готовность.

На основании его предложений 19 марта 1736 г. был издан указ «О учреждении Украинского ландмилицкого корпуса, и о правилах, для устройства оного предположенных». Корпус состоял из 20 полков на драгунском положении.

По составленным Минихом штатам в каждом из них должно было быть 1077 человек: 4 штаб-офицера, 29 обер-офицеров, 70 унтер-офицеров и капралов, 880 рядовых и 31 музыкант. Вводилась разработанная Минихом форма армейского образца – белые кафтаны с красным отворотом, красные камзолы, белые галстуки и черные головные уборы.


4.Украинская линия.

Помимо общей военной реформы и создания специального корпуса для охраны южной границ, здесь так же велась и военно-инженерная подготовка к предстоящей войне. Предполагалось, что система фортификаций, которая проляжет между Днепром и Сиверским Донцом, должна будет прикрывать южные губернии от регулярных набегов и возможного массированного вторжения, а также служить плацдармом и тылом для наступления на Крым. Эта система фортификаций получила название Украинская линия.

В 1729 году генерал-фельдмаршал М.М.Голицын поручил фон Вейсбаху составить описание пограничных постов и застав, охрану которых нес Украинский корпус. Непосредственная подготовка к строительству линии была начата указом Военной Коллегии от 25 марта 1730 года, который предписывал генерал-майору от фортификации Дебриньи, графу фон Вейсбаху и генерал-майору А. И.Тараканову осмотреть местность между Орелью и Северским Донцом для определения места возведения фортификаций, а также осмотра имеющихся в наличии сил несших службу на южной границе. Линия должна была представлять собою цепочку крепостей соединенных непрерывным, вписанным в рельеф местности валом, снабженный выступами-реданами и опорными пунктами - редутами.

Примерно год ушел на подготовку, согласование и уточнение проекта и весной 1731 г. начались строительные работы. Проект линии принадлежал генералу фон Вейсбаху, руководство работами по ее возведению, а также формирование и расселение двадцати созданных для ее защиты ландмилицейских полков было поручено генерал-майору А.М.Тараканову.

К 20 октября было построено 408 реданов, 24 редута и 10 крепостей - Донецкая (устье р. Сухой-Беречки), Бузовая (Бузовый плес), Кисель (р. Кисель), Лузовая (р. Лузовая), Берецкая (верховье р. Берека), Троецкая при (Тройчатые буераки), Св. Праскевы, Св Иоанна, Девятая (между седьмой и восьмой) и Десятая (Пархомовы буераки).

На следующий год Военная Коллегия принимает решение продолжить работы и заложить еще шесть крепостей – Новая или Дриецкая (устье р Берестовой), Крутояцкая и Нехворошская (р Орель), Маячковская, Пятая (около  Царичанки), Шестая (устье р. Очепа). Строительство линии проводилось силами жителей Воронежской и Белгородской губерний, казаков слободских и гетманских полков и солдат ландмилиции общей сложностью в работах было задействовано до 20 тысяч человек.

21 марта 1732 года был опубликован указ о поселении на линии ландмилицейских полков, реализация которого на практике сопровождалась очень серьезными трудностями и полностью так и не была завершена. Земли на Линии были размежованы между девятью полками, однако только в шести из них (Бельский, Ефремовский, Козловский, Орловский, Слободской и Тамбовский) были основаны однодворческие слободы общим числом в двадцать две.

Помимо традиционной нехватки средств и людей, многие из которых укрывались от мобилизации либо дезертировали, колонизация столкнулась с проблемой адаптации однодворцев в незнакомой для них природной зоне. Так, например, они не владели техникой каркасно-глинобитного домостроительства, и строительный лес для их традиционных срубов приходилось специально завозить. Еще одной проблемой были вернувшиеся в 1734 г. на русскую службу запорожцы, которые считали выделенные ландмилиции земли своими и активно противодействовали колонизации.

В 1735 году инспекцию Линии и ландмилиции провел Миних по дороге из взятого им Данцига на Дон и остался крайне неудовлетворен увиденным. В своем докладе он сообщал  «Тяжкий ответ должны дать Богу и вашему величеству генералы князь Шаховской и Тараканов за то, что во время их управления в Украйне народ до конца разорен», «города и слободы опустошаются, хлеб перекуривается в вино, растет пьянство и гулянье».

Линия была не готова выполнять свою тыловую функцию – провианта и фуража в армейских магазинах запасено не было, а цены на него вследствие провальной хозяйственной деятельности местной администрации были высоки.

Миних развернул бурную деятельность по приведению в порядок имеющихся на тот момент укреплений и возведению новых, однако прикрыть сплошной полосой укрепления Изюмский полк и Бахмутскую провинцию, как это планировалось изначально, до начала войны так и не успели. Этот участок Украинской линии так навсегда и остался только в проекте. 


5.Вместо заключения. Украинский ландмилиционный корпус и Украиская линия после войны 1735 – 1739 гг. 

Итогом войны стало ослабление давления на южные границы России. В 1743 году Сенат принял решение не достраивать восточный участок Линии.  Строительство линии и участие в войне было очень тяжелым грузом для однодворцев, что отразилось на серьезных демографических потерях в Белгородской и Воронежской губерниях.

Новая императрица Елизавета Петровна в декабре 1741 г. своим указом распустила больше половины ландмилиционных полков, оставив только те из них, что были поселены на линии. Сменивший ее Петр III убрал из названия корпуса слово «ландмилицкий» тем самым приравняв его к общевойсковому соединению.

Окончательные трансформации корпус претерпел уже при Екатерине II. Старые подразделения, собиравшееся лишь на ежегодные сборы и потому не обладавшие реальной боеспособностью в 1763 г., были преобразованы в 10 пехотных и один конный полк. Все вместе они составляли отдельную Украинскую дивизию, находящуюся в подчинении генерал-аншефа графа П.А.Румянцева.

Полки были расквартированы по «украинским городам»: Старооскольский - в Охтырке, Белевский – в Гадяче, Елецкий в Кременчуге, Тамбовский – в Белгороде, Орловский – в Сумах, Брянский – Валуйках, Курский в Изюме, Козловский – в Обояни, Ряжский – в Лубнах, Севский – в Переволочной, Борисоглебский конный – в Харькове.

Ежегодно три пехотных полка и два эскадрона заступали на охрану Линии, а один полк направлялся в Киев. Преемственность Украинского ландмилиционного корпуса и Украинской дивизии сохранилась не только в названии полков, но и в принципе их комплектования из южнорусских однодворцев. Правда, последних вновь записали в государственные крестьяне.

С января 1769 эти полки были официально переименованы в пехотные и драгунские, а в ноябре следующего года их штаты и содержание были полностью уравнены с полевыми. От стратегической обороны Россия на юге окончательно переходила в наступление, что и отразилось в изменении назначения расквартированных здесь войск.

По завершении войны 1768-1774 гг.  Украинская линия утратила свое стратегическое значение, поскольку граница Империи сдвинулась к югу от нее. Соответственно отпадала и надобность в специальном соединении для ее обороны. Превращение бывших ландмилицейских полков в полевые было окончательно закреплено указом 11 ноября 1780 г. когда они получили новые знамена наравне со всеми прочими полками регулярной армии.

Сама же Украинская линия, которая была отдельной административной единицей в составе Киевской губернии, в 1764 году была вместе с Новой Сербией и Славяносербией включена в состав создаваемой Новороссии. К тому моменту в ее слободах проживало 13 100 однодворцев мужского пола. В 1770 г. на 175 километров южнее начинается строительство Днепровской линии, которая должна была прикрывать уже новую губернию.