Кавказский след
Самым громким событием недели стал теракт в московском аэропорту «Домодедово», при расследовании которого, по словам представителей правоохранительных органов, рассматривается «кавказский след». По одной из версий, теракт стал «ответом» боевиков на успешные спецоперации «силовых» структур, регулярно проводимые в Ингушетии и Дагестане, сообщается также, что правоохранители начали подготовку к возможным терактам в Москве в канун Нового года. К настоящему времени ни одна из экстремистских группировок, действующих на Северном Кавказе и за его пределами, не взяла на себя ответственность за произошедшее. Учитывая это, а также понесенные боевиками потери заметных лидеров (Доку Умаров, Саид Бурятский, Магомедали Вагабов и др.), приведшие к ослаблению организационной структуры террористических сетей, «кавказскую» версию взрыва в аэропорту вряд ли стоит считать единственно возможной. Вместе с тем, на фоне теракта новую актуальность приобретает проблема распространения экстремистской идеологии как на территории СКФО, так и за пределами северо-кавказского региона.
Сам по себе факт ликвидации наиболее известных и влиятельных лидеров боевиков не отменяет предпосылок для распространения идей радикального ислама в республиках Северного Кавказа со сложным комплексом социально-экономических проблем. С начала 2000-х гг. основной составляющей террористической активности выступает «подрывная» деятельность «ваххабитов» - сторонников так называемого «обновленческого» ислама и вооруженной борьбы с «неверными». Можно выделить несколько ключевых проблем, нерешенность которых усугубляет ситуацию. Во-первых, важно наличие в составе населения регионов СКФО значительной доли молодежи, на которую в условиях высокой безработицы ориентирована пропагандистская деятельность боевиков. Во-вторых, официальные» исламские институты в лице Духовных управлений мусульман (ДУМ) в 1990-е гг. утратили доверие значительной части населения и на данном этапе недостаточно эффективны в борьбе с негативными тенденциями эволюции исламистской идеологии, утратив доверие значительной части населения. Меры по решению этих проблем предусмотрены программой, разработанной полпредством во главе с Александром Хлопониным, но их реализация потребует длительного времени. В-третьих, немаловажна проблема невысокого авторитета «силовых» структур среди населения регионов СКФО, что существенно затрудняет борьбу с экстремистами.
В других российских регионах, где значительна доля мусульманского населения, есть потенциал для распространения идеологии радикального исламизма. Речь идет, в первую очередь, о республиках Поволжья – Татарстане, Башкирии, Удмуртии и др. – где действуют сетевые организации, пропагандирующие учения подобной направленности (отделения запрещенных экстремистских организаций «Братья-мусульмане», «Тайбат-аль-Хейрия», «Хизб-ут-Тахрир», «Таблиг» и др.). Также радикальные исламисты действуют в Самарской и Саратовской областях. Исторически для мусульманского населения рассматриваемых регионов, как и для субъектов Северного Кавказа, характерна приверженность умеренному (суннитскому) исламу. Однако в случае ухудшения социально-экономической ситуации целевая «аудитория» экстремистов может расшириться, что может быть использовано «несистемными» политическими силами. С распространением радикальной идеологии могут быть связаны наиболее существенные предпосылки для обострения межнациональных отношений, хотя на данном этапе угрозы политической дестабилизации в мусульманских регионах Поволжья нет. Меры по пропаганде толерантности и осуществлению системной национальной политики, направленной на поддержание стабильности в обществе, остаются весьма востребованными как в регионах СКФО, так и за пределами Северного Кавказа.
Оксана Гончаренко, Центр политической конъюнктуры, специально для Актуальных Комментариев
