Кто угодно, кроме Порошенко

К 9 февраля станет известен окончательный состав участников президентской кампании на Украине. На днях один из ведущих украинских интеллектуалов Владимир Горбулин в своей статьей на «Зеркале неделе» высказал позицию, под которой подписались бы многие как украинские, так и западные аналитики. По его мнению, «ряд кандидатов в президенты и политических партий не просто ориентированы на Россию, а полностью растворены в ее внешнеполитических целях» и «среди потенциальных соискателей президентского звания и будущих кандидатов в депутаты — явные либо латентные агенты влияния России, для которых она пытается создать необходимые условия для победы».

Однако из России драматургия президентской кампании на Украине выглядит совершенно иначе. Впервые в новейшей истории в украинских выборах нет ярко выраженных «промосковских» кандидатов, которые при этом имели бы реальные шансы побороться за победу. Соответственно у Кремля нет и персональных ставок в предстоящей кампании.

Во-первых, стратегия по выдвижению единого кандидата от Юго-Востока, о которой много говорилось в последние годы, по сути, мертва. Из-за позиции одного из акционеров Рината Ахметова Оппозиционный блок раскололся. У олигарха появился свой «единый» кандидат — Александр Вилкул, который будет играть на одном поле с бывшим будущим единым кандидатом от Юго-Востока и сопредседателем Оппозиционного блока Юрием Бойко (на президентских выборах 2014 года не набрал и 36 тысяч голосов), вступившим в союз с партией «За Життя» Вадима Рабиновича и Виктора Медведчука. Раскол пережила и партия «За Життя» после решения Евгения Мураева покинуть ее ряды и выдвинуться в президенты самостоятельно. Наконец, самый пророссийский политик Украины Виктор Медведчук поддерживает Бойко и не участвует в президентских выборах.

Во-вторых, в строгом смысле ни одного из потенциальных и уже зарегистрированных кандидатов, которые рассматривают Юго-Восток как сворю электоральную базу, нельзя назвать политиком, выражающим российские геополитические интересы. В их лице Россия в лучшем случае может рассчитывать на усиление голоса сторонников нейтралитета Украины и некоторое снижение темпов строительства национального государства. Так, Бойко, хотя и поддерживает идею прямых переговоров с Донецком и Луганском, тем не менее до последнего времени не поддерживал зафиксированное в Минских соглашение предоставление постоянного особого статуса подконтрольным ДНР и ЛНР территориям. Поэтому, если исходить из интересов Москвы, всех кандидатов можно условно разделить на просто плохих (Бойко и другие участники от Юго-Востока), очень плохих (Тимошенко, Зеленский, Гриценко и др.) и одного самого плохого (Порошенко).

Как результат, отношение Кремля к президентской кампании на Украине будет в большей степени реактивным и определяться меняющейся динамикой шансов того или иного кандидата на победу и его отношения к России. Кандидаты от Юго-Востока, скорее всего, по инерции получат больше внимания и симпатий российский СМИ и, возможно, скупых слов поддержки со стороны российских экспертов и парламентариев, но это не следует считывать как то, что российская правящая элита видит в них своих союзников на Украине.

В Кремле на украинские президентские выборы будут смотреть скорее с точки зрения того, что их победитель даст для развития российско-украинских отношений в ближайшем будущем. Все, что можно сделать, пока процесс регистрации кандидатов продолжается, а победитель не выглядит определенным, — это выделить три общих сценария. Первый — выиграет кандидат, который улучшит отношения с Россией. Второй — выиграет кандидат, который ухудшит отношения с Россией. Третий — выиграет кандидат, который сохранит отношения в тупике с постоянной угрозой их ухудшения.

Говоря о первом сценарии, нужно определить, в чем сейчас заключается реалистичный смысл улучшения отношений между двумя странами. Возвращение к ситуации до вхождения Крыма в состав России объективно невозможно. Ни один из украинских политиков не признает российский суверенитет над Крымом, а следовательно, полная нормализация отношений не представляется выполнимой. Поэтому не следует рассчитывать, что Украина вновь станет «братским» государством или даже партнером. На практике можно говорить о снижении угрозы прямого полномасштабного военного конфликта, прекращении силового давления и использования агрессивной риторики и о переходе к определению конструктивных тем для переговоров, прежде всего по нормализации торговых отношений, транспортных и пассажирских потоков. Обычно в качестве примера удачной нормализации здесь приводят нынешний характер отношений между Россией и Грузией.

Практически любой из кандидатов, кроме радикальных националистов и Порошенко, при определенном раскладе способен в таком смысле улучшить отношения с Россией. Новый украинский президент в любом случае предпримет усилия по перезагрузке мирного процесса в Донбассе, а значит, и диалога с Москвой — хотя бы по той причине, что этого хотят украинские избиратели. Несмотря на то, что его идеи будут не соответствовать тому, как видят повестку нормализации двусторонних отношений в Кремле, большую роль сыграет сам факт прихода нового президента вместе с новой командой, которая будет готова посмотреть на старые проблемы по-новому, что, в свою очередь, открывает возможности для, по крайней мере, элиминации рисков прямого масштабного военного конфликта.

Как это выглядит ни парадоксально, второй сценарий развития событий так же может произойти при любом из кандидатов. Это опять-таки объясняется тем, что все кандидаты в президенты Украины понимают условия нормализации двусторонних отношений не так, как их понимает Кремль, а, учитывая тот факт, что Россия не склонна менять свою позицию и идти на уступки по принципиальным вопросам, излишне креативный подход со стороны украинских политиков и попытка переписать предыдущие договоренности могут привести к новой конфронтации с Москвой, даже если украинцы будут исходить из благих намерений и проявлять добрую волю. Здесь вновь достаточно посмотреть на то, что предлагают кандидаты в отношении Донбасса — от постепенной передачи территорий под украинский контроль без всяких условий и перехода к так называемому будапештскому формату до прямых переговоров с Путиным, игнорируя представителей Донецка и Луганска, и упомянутого «половинчатого» особого статуса. Все эти подходы одинаково неприемлемы для России.

Третий сценарий реализуется в случае победы Порошенко. С точки зрения Кремля, при действующем украинском президенте отношения России и Украины не просто стали хуже — они зашли в тупик, не позволяя урегулировать чреватые вооруженной эскалацией кризисы без посредничества внешних игроков. Накануне кампании российские власти дали серию однозначных сигналов о том, кого бы они не хотели видеть президентом Украины. В декабре прошлого года президент Путин объяснил свое нежелание разговаривать с Порошенко по телефону тем, что не хочет участвовать в избирательной кампании последнего. Уже в новом году пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что мирное урегулирование на Востоке Украине будет зависеть от того, останется ли у власти в Киеве «партия войны», очевидно имея в виду Порошенко.

С 2014 года Порошенко эволюционировал от кандидата, олицетворяющего для Москвы «наименьшее зло», до абсолютно неприемлемого переговорщика. После второго Майдана украинский олигарх, успевший поработать в разных геополитически ориентированных командах, рассматривался как вполне договороспособный политик, в связи с чем Россия де-факто признала результаты президентских выборов на Украине 2014 года, несмотря на заявления о состоявшемся раннее государственном перевороте. 4 июня 2014 года Путин выдал украинскому президенту определенный политический аванс, отметив, что «у господина Порошенко есть уникальный шанс: у него пока руки не испачканы кровью, и он может приостановить эту карательную операцию и начать прямой диалог со своими гражданами на востоке и юге своей страны».

Однако дальше, по мнению Москвы, Порошенко совершал только ошибки, приведшие к эскалации конфликта и к заведению всех переговорных треков в тупик. Он начал полноценную военную операцию на Востоке, сделав ставку на силовое решение проблемы Донбасса, и, как считается, не принял предложения Кремля об особом статусе Донбасса в разгар первой фазы вооруженного противостояния. После этого последовала череда обещаний, данных, в том числе в нормандском формате, которые украинская сторона не исполнила. Кроме того, Порошенко форсировал строительство национального государства, что в ситуации войны не оставило возможности русскоязычным силам на Украине для консолидации и организованного политического сопротивления, не рискуя быть обвиненным в национальном предательстве. Все это привело к тому, что Порошенко превратился в глазах Кремля в недоговороспособного переговорщика. Как недавно заметил глава российского МИД Сергей Лавров, соблюдение обязательств — «это вещь, которая подтверждает договороспособность людей».

Победа Порошенко для российско-украинских отношений будет означать сохранение тупика с рисками ухудшения ситуации. Все мирные инициативы украинского президента по Донбассу известны, понятны и одинаково неприемлемы для российских властей, а его фигура носит токсичный характер. Кремль продемонстрировал, что не собирается идти на уступки Порошенко, а следовательно, в случае второго срока взаимное ужесточение риторики, которое может сопровождаться введением новых ограничений и санкций, выглядит практически гарантированным, а перезагрузка двустороннего диалога — практически невероятным событием.

В настоящий момент однозначно можно сказать лишь то, что Россия будет формулировать свою политику в отношении Украины после завершения президентской и парламентской кампаний. Кремль будет наблюдать и ждать, при случае действуя реактивно в ответ на те или иные события в соседней стране.

Олег Игнатов

Источник — Центр политической конъюнктуры