Статья
6534 1 марта 2019 13:27

Лишние баррикады

Переход бывшего куратора «Открытой России» Марии Бароновой на работу в российскую редакцию RT, где она будет заниматься благотворительными проектами, спровоцировал очередной скандал внутри оппозиции. В ее адрес моментально полетели оскорбления и упреки со стороны ряда оппозиционеров, некоторые из них даже радовались тому, что Баронова «перешла на другую сторону». В чем заключается проблема такого подхода, и почему он абсолютно бесперспективен?

Заблуждение борцов с режимом

Джин Шарп, известный своими книгами по борьбе с действующими властями, был довольно жестким противников любых уступок со стороны оппозиции. Однако и он признавал, что такое, казалось бы, бескомпромиссное занятие как борьба с режимом не исключает переговоров: «переговоры являются весьма полезным инструментом при разрешении определенных типов проблем в конфликтах, их нельзя игнорировать или отвергать, если они к месту. В некоторых ситуациях, когда решаются вопросы, не имеющие принципиального значения, и поэтому компромисс приемлем, переговоры могут стать важным способом уладить конфликт», — писал он в книге «От диктатуры к демократии». Причем «переговоры» Шарп понимает в широком смысле этого слова, переговоры — это любой диалог с властью по поводу какого-либо вопроса. Таким диалогом может быть и взаимовыгодное сотрудничество по отдельным отраслям. По мнению Шарпа, нельзя взаимодействовать с диктаторами только по принципиальным вопросам. Например, договариваться о прекращении протеста в обмен на смягчение насильственных репрессий — недопустимо, по версии автора. Речь идет о локальном сотрудничестве с властью, которое может принести реальные дивиденды для оппозиции. Но ведь именно такого диалога и выступают лидеры оппозиции, жестко критикуя любого, кто осмелится поступить по-другому. А в последнее время подобных случаем становится все больше.

Оппозиционный политолог Екатерина Шульман вошла в Совет по правам человека при президенте РФ, надеется решить проблемы и перегибы системы за счет получения дополнительных инструментов влияния. Павел Чиков тоже не отказывается от членства в этом Совете, видимо, считая его полезным для своей правозащитной деятельности. Учредитель Фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер заинтересована в получении максимального объема помощи для тех, кто в этом нуждается. Учитывая этот факт, ее сотрудничество с ОНФ выглядит вполне логично.

Всех этих людей в каком-то смысле не устраивает действующая власть, они об этом открыто заявляют и не скрывают. Более того, после начала какой-то коммуникации с властью их позиция не изменилась. Однако их главная цель — не борьба за власть как у оппозиционных политиков, а достижения прогресса в своих направлениях. Об этом часто забывают оппозиционеры. Например, Алексей Навальный — профессиональный политик, борьба с режимом — это его личный интерес, который он пытается сделать общей волей всех людей, ассоциирующих себя с оппозицией. И если пару лет назад, когда у Навального была монополия на протест, это выглядело пусть недальновидно, но безвредно, то теперь его действия несут определенные риски для оппозиции.

Жесткой и эмоциональной реакцией на любые случаи взаимодействия с властью Навальный отталкивает от себя, да и от оппозиционного движения в целом многих людей. Кроме того, может сложиться довольно опасная ситуация, при которой оппозиция окончательно превратится в резервацию, политическое гетто, попадание в которое будет означать невозможность решать свои личные задачи и реализовывать профессиональный интерес. Логика простая: «ты либо с нами, либо против нас» или «ты либо оппозиционер (приличный человек), либо взаимодействуешь с властью». Задавать вопросы, ответы на которые вас могут не устроить, довольно опасно. Если спросить Федермессер: «что лучше: помочь тысячам нуждающихся или чтобы Пархоменко не писал критический пост о вас в Facebook?», то, как мне кажется, ответ будет очевидным.

Логику поведения Навального и других оппозиционеров, которые столь же эмоционально реагируют на переход Бароновой в RT и другие случаи взаимодействия с властью, отчасти можно понять, но это не делает ее рациональной. Навальный заинтересован в том, чтобы любой контакт с властью был токсичным. Если «приличным людям» нельзя будет взаимодействовать с государством, то в качестве альтернативы у них остается только оппозиция. Кроме того, власть не будет усиливаться высококвалифицированными и яркими кадрами. Однако проблема заключается в том, что у Навального и других оппозиционеров нет должных ресурсов и морального авторитета, которые бы позволили им полностью переориентировать на себя людей, которых по каким-то вопросам не устраивает действующая власть. Любой рациональный актор, находясь перед выбором взаимодействовать или проигнорировать власть, задаст себе хотя бы два вопроса. Что мне будет от нравственного порицания лидеров оппозиции? Могут ли они мне предложить какую-то альтернативу? И в большинстве случаев ответ на первый вопрос — ничего, а на второй — нет.

А жесткая критическая реакция, негативные комментарии в соцсетях, а иногда и откровенная травля со стороны оппозиции может и вовсе оттолкнуть человека от таких политических лидеров. Здесь важно понимать, что власть заинтересована в инкорпорировании наиболее ярких и сильных оппозиционеров. Проще говоря, оппозиция своей чрезмерно эмоциональной реакцией теряет много кадры.

Тактические союзы

Политика продолжает оставаться искусством возможного. Собственноручно лишать себя и своих потенциальных сторонников возможностей для профессиональной реализации — это равно лишать себя перспектив. Создание тактических союзов, которые выгодны здесь и сейчас и не вредят реализации основной цели, является важным навыком успешного политика.

Причем сам Навальный уже показал, что готов поддерживать парламентскую оппозицию, которую он ранее критиковал не меньше «Единой России», если это каким-то образом поможет в борьбе с действующим режимом. Если вспомнить этот факт, то становится очевидно, что Навальный готов на тактические союзы только в тех случаях, где ради успеха он абсолютно ничего не теряет. Поддержать Ищенко в Приморье или Фургала в Хабаровском крае абсолютно ничего не стоило. А терпеливое отношение к тому, что потенциальные союзники каким-либо образом взаимодействуют с властью, в логике действий Навального означает признание того, что государство что-то делает правильно. На это оппозиционер пойти не может. Его действия строго укладываются в «дилемму заключенного», где максимизация собственной прибыль доминирует над всеми остальными стратегиями. Но политический процесс сложнее, иногда на что-то можно закрыть глаза, где-то отойти или что-то не заметить, чтобы в результате получить максимум от кооперации с другими акторами.

Проблема еще и в том, что ставя барьеры между собой и теми, кто готов каким-либо образом взаимодействовать с властью по локальным и гуманитарным вопросам, ядро радикальной оппозиции изолируют себя. Такие действия могут позволить себе комментаторы и журналисты вроде Александра Морозова, Сергея Пархоменко или Аркадия Бабченко. Нападая на очередного «перебежчика», они ничего не теряют. Аналогичные действия со стороны оппозиции, которая планирует бороться за власть, выглядят как политическая ошибка, ведь они теряют кадровые ресурсы.

Михаил Карягин, политолог

© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".