Статья
2585 19 февраля 2016 10:54

О перспективах Красного сентября

 Выборы, которые пройдут в России в сентябре 2016 года, могут оказаться самыми непредсказуемыми за последние 15 лет. Несмотря на то, что опросы пока еще показывают относительно высокие рейтинги «Единой России», ряд объективных факторов заставляет задуматься, что в сентябре бывшая партия власти как минимум может лишиться абсолютного большинства в нижней палате Парламента.

От ЕР откровенно дистанцировались как сам Путин, так и являющийся его авангардом Общероссийский Народный Фронт, а сама партия так и не смогла сформировать хоть сколько-нибудь внятную программу, при этом ее лидеры несколько раз упоминали о необходимости «непопулярных мер» в экономике.

ЕР идет на выборы не как партия Путина, Русской весны и присоединения Крыма, а как партия, представляющая непопулярный «экономический блок» правительства, что в условиях продолжающегося кризиса и падения реальных доходов населения может сыграть с единороссами очень злую шутку.

Что касается региональной составляющей выборов, то тут сигналы еще менее двусмысленны. Единый день голосования осенью прошлого года обернулся для «Единой России» показательным поражением на губернаторских выборах в Иркутской области, где победил кандидат от КПРФ Сергей Левченко. Также коммунисты существенно потеснили ЕР на выборах в горсовет Новосибирска. К тому же непрекращающиеся отставки и показательные порки губернаторов и региональных чиновников, грозящие увеличить число избираемых в сентябре глав субъектов, свидетельствуют о том, что Путин и Кремль в целом недовольны региональной политикой, в том числе и задержками зарплат, невыполнением обязательств в социальной сфере. Протестное голосование вполне реально может освежить кадровый состав региональных администраций.

Очевидно, что главным претендентом на занимаемые единороссами места в парламенте и региональных администрациях сейчас являются коммунисты. Либерал-демократы и эсеры все больше теряют авторитет реальных политиков, а голосовать в кризис за парламентских говорунов как-то слишком расточительно. Рейтинги либеральной оппозиции после присоединения Крыма колеблются в пределах статистической погрешности, а главная темная лошадка патриотических сил, – партия Родина, – пока что не проявила себя никак и лишь продемонстрировала полную неспособность участвовать в предвыборной борьбе. У коммунистов же есть ряд традиционно сильных сторон, которые в данной политической и экономической ситуации особенно актуальны.

Во-первых, вряд ли у кого-то получится записать КПРФ в «пятую колонну». Постсоветские коммунисты говорили о необходимости отстаивать суверенитет России, противостоять экономической, культурной, финансовой и военной экспансии Запада еще в те времена, когда подобные идеи не были столь популярны во властных кругах. Более того, не так давно, когда накануне прошлых парламентских выборов тогдашняя «партия власти» в массе своей рукоплескала перезагрузке отношений с США и приветствовала «Арабскую весну» в Ливии, КПРФ также занимала четкую антиамериканскую позицию. Возможное усиление коммунистов в Думе и в регионах – это ни в коем случае не удар по российской политической системе и государственности.

Рейтинг Путина стабильно высок, внешнеполитические позиции КПРФ практически совпадают с Кремлем. Что касается субъектов, то неизвестно, что лучше для государственной целостности: критикующий власть, но готовый работать на пользу региона красный губернатор, либо внешне лояльный единоросс, на деле ведущий политику сидящего на бюджетных потоках местного князька.

Во-вторых, все социологические опросы показывают, что, несмотря на высокое доверие к Президенту, большинство россиян волнует рост цен, падение реальных доходов, сокращение рабочих мест, высокий уровень социального и экономического неравенства. Все это делает актуальной именно ту повестку, с которой традиционно идет на выборы КПРФ. Презентованная в ходе «Красного Давоса», экономического форума, прошедшего на днях в Орле, программа антикризисных мер КПРФ, содержащая в себе требования увеличить госсектор в экономике, ввести госконтроль за финансовой системой и валютными операциями, вернуть прогрессивную шкалу подоходного налога, практически в каждом своем пункте найдет поддержку среди широких масс населения.

В-третьих, несмотря на большое количество коммунистов «старой гвардии», настроенных скорее на то, чтобы спокойно «досидеть» в партии до конца своей жизни, чем на активное участие в политической борьбе, в КПРФ наметилась явная тенденция к появлению ярких харизматичных лидеров и омоложению кадрового состава. Это и активный участник многочисленных народных сходов москвичей первый секретарь МГК КПРФ Валерий Рашкин, и известный своими инициативами его коллега по Госдуме Сергей Обухов. Успела проявить себя и совершавшая гуманитарные поездки на Донбасс молодая активистка, член бюро московского горкома КПРФ Елена Шмелева. «Засветился» также в ходе протестов против поборов на капремонт в Москве и молодой член Совета депутатов МО Лефортово Павел Тарасов. Вообще, московские коммунисты достаточно ярко проявили себя еще во времена кампании на выборах столичного градоначальника в 2013 году, где, к сожалению, кандидатура зампреда ЦК КПРФ Ивана Мельникова оказалась в тени противостояния «Собянин-Навальный». Не менее способные и кадры есть у партии и в регионах. Вопрос о выдвижении на первый план наиболее активных партийцев особенно актуален в свете реставрации одномандатной системы выборов в Государственную думу, где традиционно больше шансов у «Единой России», переманивающей к себе идущих по одномандатным округам общественных активистов.

 Однако вопрос о выдвижении вперед наиболее активных кадров упирается на данный момент в необходимость решения другой, более глобальной, идеологической задачи. Перед КПРФ сейчас стоит идеологическая дилемма, которую приходилось решать практически всем левым партиям в крупных, претендующих на роль исторического субъекта, странах за последние 30-40 лет.

Коммунистам необходимо решить, оставаться ли дальше верными классическому марксизму-ленинизму, с перспективой превратиться в итоге в клуб кабинетных теоретиков и исторических реконструкторов, перейти в подполье, увлекшись еще более радикальными теориями, либо все-таки принять необходимость конструктивной работы и ту схему цивилизованной борьбы за социальные гарантии для широких масс населения и расширение области государственного вмешательства в экономику, которая в массовом сознании ассоциируется со «скандинавской моделью» социализма, деятельностью немецких социал-демократов, французских социалистов и британских лейбористов в их лучший период. Схему, которую в советской пропаганде обычно принято было презрительно называть «оппортунизмом» или «реформизмом».

 На радикальный путь КПРФ не встанет хотя бы в силу того, что со времен распада СССР за коммунистами твердо закрепился статус державников. Желающих бросить Россию в топку мирового пожара в современной коммунистической партии не найдешь. Для превращения в диванный клуб любителей Ленина-Сталина у КПРФ слишком велик накопленный потенциал и амбиции. Остается «реформизм». На самом деле даже деятельность правящей Коммунистической партии Китая может быть заклеймена ортодоксальными марксистами как реформистская – от частного капитала там не отказываются и отказываться не собираются. Да и КПРФ давно уже делает шаги в эту сторону. Еще в 1990-е Зюганова активно критиковали «слева» за его фразу «лимит на революции исчерпан». А в той же презентованной в Орле программе в пятом пункте декларирована «поддержка малого и среднего бизнеса», что для коммунистической партии «старого» типа едва ли возможно. Нужно только активней декларировать подобную идеологическую перемену – от старых большевиков к новым социал-демократам.

Совершить эту идеологическую трансформацию необходимо как можно скорее также еще по одной причине: потенциальный электорат КПРФ стремительно меняется. А в недавнем исследовании Института развития избирательной системы Российской Федерации говорится о возможности формирования в России нового «Красного пояса». К традиционно поддерживающим коммунистов аграрным регионам добавились также Челябинская, Иркутская, Новосибирская, Архангельская и Ярославская области. Все это области с существенной долей городского населения.

Кроме того, косвенно можно судить о том, что электорат КПРФ существенно помолодел – многие из тех, кто поддерживал партию в 1990-е годы, сейчас попросту умерли. Значит, существенно поменялась и мотивация потенциального электората. Людей, желающих поддержать коммунистов из ностальгических соображений, с каждым годом становится все меньше и меньше. Казалось бы, социологические опросы фиксируют устойчивую ностальгию по СССР – больше половины россиян предпочитают плановую экономику рыночной, а советскую политическую модель – буржуазной демократии. Однако, есть ряд косвенных причин для того, чтобы утверждать, что эти данные не совсем точно отражают истинные интересы и желания электората.

Поводов для гордости за державу современная российская внешняя политика дает не меньше, чем советская, и социологические опросы это также фиксируют – граждане России сейчас в большинстве своем одобряют нашу внешнюю политику. Если же вопрос о предпочтении советской политической системы и плановой экономики сформулировать по-другому: желаете ли вы возвращения сопутствующего закрытой плановой экономики дефицита и цензуры в СМИ – результаты кардинальным образом изменятся.

Люди ностальгируют по СССР в первую очередь потому, что им не хватает советской уверенности в завтрашнем дне. Либеральная модель экономики заставляет обывателя находиться в постоянном страхе: он боится потерять работу, лишиться жилья из-за неспособности оплатить тарифы, серьезно заболеть и остаться на мизерном пособии по инвалидности, влезть в долги по кредитам. Не хватает именно социальной подушки в виде пособий, льгот, гарантий трудовых прав, действительно, а не номинально бесплатной медицинской помощи, не дающей в случае неудачи упасть ниже определенного, базового уровня, опуститься на самое дно. И этот вопрос решается в рамках социал-демократии западного типа, а не ортодоксального марксизма-ленинизма.

 Люди в России в массе своей преклоняются перед величием советской эпохи, но, по правде, предпочтут скандинавскую модель социализма великой стройке. К тому же политика – это в первую очередь защита интересов той или иной группы людей. Партий и политических сил, защищающих интересы чиновников и крупного бизнеса, в России предостаточно. В реальном защитнике, имеющем представительство в Государственной Думе, нуждаются сейчас широкие слои заводских рабочих, мелких служащих, офисных работников и работников торговли и сферы обслуживания, мелких и индивидуальных предпринимателей. А их действительные интересы сейчас заключаются в снижении налогового бремени, защите собственных трудовых прав, государственном регулировании цен на продукты первой необходимости, увеличении зарплат, пенсий и социальных пособий, доступе к качественному образованию и здравоохранению, а никак не в возвращении реального, а не легендарного СССР или, тем более, пролетарской революции.

Де-факто КПРФ уже совершила этот идеологический поворот к реальной политике, и чем скорее он будет задекларирован на официальном уровне, тем больше шансов, что грядущий выборный сентябрь будет по-настоящему красным.


Писатель, политолог Вадим Самодуров специально для «Актуальных комментариев»
____________

Читайте также:
© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".