Районы, кварталы
философВячеслав Данилов
Не бывает «всеобщего кризиса», тем более для отдельного города с его отдельной экономикой, отдельной инфраструктурой, отдельным мэром Лужковым и отдельным Вячеславом Глазычевым в отдельной оппозиции. Городской кризис переживается в целом везде одинаково — от Нью-Йорка 70-80-х и Лондона 80-х, Буэнос-Айреса 90-х, Ливана 00-х.
Это города, которые, по словам классика марлена, превращаются в «Два мира», или, как говорилось в гениальном фильме «Бриллиантовая рука» — какая разница, какой это город. Главное — что это город контрастов.
Любой кризис эпохи капитализма — на начальном этапе дает жесткое социальное расслоение. Если в Великую Депрессию это выражалось в расслоении по имущественному статусу и статусу занятости, то в нынешнюю как бы постиндустриальную эпоху это будет выражаться в огромной потребительской дистанции между классами. Вплоть до люмпенизации — выключения из потребительской гонки целых слоев, выселения их за новые «стены», формирования «гарлемов»- в богатых городах, и — «рублевок» в городах бедных.
Город в кризисе — это фабрика по производству неравенства. И соответственно, того, что только должно его подчеркивать — системы знаков принадлежности к классу, к гетто, системы символов принадлежности к определенной идентичности. Идеальная площадка для политик такого рода идентичностей — когда общества более не существует.
Городской кризис — это условие революции. Любая классическая революция требовала всю механику и машинерию большого города. Буржуазные революции — это бунт горожанина против власти тех, кто приобретает собственность за счет негородского бизнеса. От Бастилии до Майдана — нужен город. Иногда — телефон-телеграф — но важнее мосты и площади.
Городская революция — это захват инфраструктуры, наличной и такой, которая не может быть разрушена от этого захвата. И еще одна важная деталь — нужен Большой Символ: Бастилия, Зимний, Майдан...
Но сегодня Большая Революция вряд ли возможна. Скорее — в наиболее организованных случаях — она выродится минимайданы, как в Исландии, или организованный террор, как в Западном Берлине в 70-е. Либо, как в наиболее безобразных формах — городские герильи Латинской Америки и в частности Бразилии, и анархия Нового Орлеана.
В целом, нынешний гиперурбанизированный город, мультикультурный, толерантный и потребительский — будет переживать упадок. Он уж слишком был зависим от мыльных пузырей на бирже — и сам был мыльным пузырем глобализации. Собственно, надо четко себе отдавать отчет, что в той форме, в которой город был придуман теоретиками урбанизации — город уже пропал. Он — не существует. Да его и не было никогда.
Мир после «Метрополиса» так и не наступил. Мы так и остались в том самом городе-антиутопии. Никто не дал нам избавленья, не пришла святая, не заключила межклассовый мир. А пришли бомжи (или зомби). На сегодняшний город не нужно смотреть через протертые линзы очков Аллена. Сегодняшний город — это реальность с копирайтом Ромеро.
