Действующая партийная система себя исчерпала

Руководитель департамента стратегических исследований и прогнозирования ЭИСИ Екатерина Соколова оценила ход избирательной кампании.

— Многие называют избирательную кампанию инертной. Как бы охарактеризовали ее? Каковы основные тренды?

— А «многие» как инертность понимают? Как свойство политического тела нации сохранять равномерное прямолинейное движение или покоя, когда действующие на него силы отсутствуют или равны? Прямо вот так? Или в переносном смысле — как вялость?

Не могу согласиться ни с тем, ни с другим вариантом.

Силы на внутреннюю политику России еще как действуют. И, пожалуй, даже больше, чем в предыдущие электоральные циклы. И то, что социально-политическая система при этом сохраняет относительную стабильность и продолжает двигаться своим курсом, это даже радует. Но это не политологический комментарий, а скорее женский, по мне, так на моем веку стране было достаточно потрясений. Хотелось бы дальше меняться только в рамках нормальных демократических процедур.

Я бы не назвала кампанию вялой. Напротив, она гораздо интенсивнее, чем многие ожидали. Суды, противостояния кандидатов, бесконечные споры и вбросы. Ну, я, наверное, слишком на много профильных пабликов кандидатов подписана.

И кампания основного кандидата, которому, казалось бы, не надо ни повышать свою известность, ни опасаться за результат, на самом деле дает весьма неожиданные решения, которые очень несвойственны нашей власти. Я отмечу несколько знаковых для меня вещей, которые считаю революционными:

— опора на деятельное гражданское общество. Весь этот мощный акцент на добровольчестве, на гражданской инициативе. Я очень хорошо знаю, насколько наша система управления всегда дистанцировалась от общества и относилась к нему, как к детям малым и неразумным. «Мы вам сделаем хорошо, мы лучше знаем, как надо». А так не работает в современном мире. Вызовов слишком много, самых неожиданных, запросы разнообразны. Вы либо безумно раздуваете затраты на госаппарат и справляетесь кое-как, либо не справляетесь вообще, если вы не работаете вместе с активным гражданским обществом, которое контролирует, сигнализирует, предлагает лучшие решений, улучшает качество услуг и т.д. И это поражает, что первое лицо в государстве это действительно понимает и проводит в политике.

— отношение к человеческому капиталу как основному показателю конкуренции. Все эти конкурсы управленцев, профессионального мастерства, молодежных бизнес-инициатив и так далее — это очень масштабный процесс по запуску социальных лифтов, который при всех недостатках просто не может не изменить социальную среду. Это движение, это жизненные шансы. Результаты такой уникальной платформы на государственном уровне будут сказываться еще десятилетия.

- это изменение понятия патриотизма. Раньше эта дискуссия крутилась только вокруг военно-патриотического воспитания, защиты рубежей и уважения к истории и духовным традициям. Речь теперь идет еще и о ценностях активного общества, гражданской инициативы как непременного условия развития. Ценностях деятельного патриотизма. Потому что ценность созидания и взаимопомощи для нашего общества не менее важны, чем ценности безопасности границ. И я думаю, мы еще оценим этот важный ценностный поворот. 

— правый поворот. Я еще работала в Белом Доме, когда эксперты, ФАС России и Минэкономразвтия России начали разговор о необходимости политики в области развития конкуренции. Было несколько подходов к этому вопросу. Жесткое сопротивление других федеральных органов власти, утверждавших, что они тут вообще не при чем и никак на конкуренцию не влияют, просто создают невозможные правила, чтоб людям было надежнее. Указ о развитии конкуренции начали разрабатывать года за полтора до принятия. Шел тяжело. Его подписание, мало замеченное, потому что тема сложная, это довольно революционная для российского бизнеса вещь.

— Стартовала агитационная кампания. Как бы вы охарактеризовали ролики кандидатов? Кого выделили ли бы особенно?

— Я из поколения людей, которые не смотрят телевизор. У меня компьютер с выходом в Интернет и большим экраном. Я политолог, а не политтехнолог. Меня мало интересуют ролики, билборды и прочие образы и имиджи. Я не верю в архетипы и менталитет. Точнее, я не верю, что политика должна этим как-то управляться.
Меня интересуют только программы кандидатов и ответственный выбор избирателя исходя из своих ценностей и политических предпочтений. А то многие жалуются, что у нас нет нормального распределения избирателей по Гауссу и вообще теория общественного выбора плохо на нас работает (кстати, первые главы программы К.Собчак примерно об этом). А ничего и не будет, если выбирать сердцем, «меньшее из зол», «по цвету глаз».

И я вам скажу, программы очень основательные и интересные почти у всех кандидатов, это вполне себе развернутый спектр политического предложения, и там есть реальная конкуренция, и причем весьма современного уровня.
Я думаю при этом, что многое из конкретных предложений будет потом учтено в политике того, кто победит, несмотря на общие разногласия.

— Эксперты говорят, что борьба развернется за второе и четвертое место. Ваше мнение на этот счет.

Для меня борьба в другом. Мы ж не на скачках, чтоб делать тонкие ставки, кто придет вторым, а кто последним.

Да, вряд ли в этом цикле речь идет о том, кто выиграет выборы. У действующего президента высочайший уровень поддержки, это социологи «в поле» вам подтвердят.
Очевидно должно как-то меняться партийное представительство. И в соответствии с изменениями законодательства о партиях, и в соответствии с эволюцией электоральных настроений и запросов общества действующая партийная система себя исчерпала.

Простой пример: левые по своей сути, ценностям и запросам имеют огромное значение в обществе. И левыми партиями, в том числе КПРФ и «Справедливой Россией» этот потенциал не реализуется в достаточной мере. На левые запросы даже больше отвечает центр, отдельные президентские решения. Сегодняшние разногласия внутри левого движения связаны с необходимостью рождения нового левого представительства.

На правом, либеральном фланге давно стоит вопрос о необходимости консолидации. Электоральная база довольно узкая. Но потенциал нарастает. В более молодых когортах выше значимость либеральных ценностей. И вопрос о том, какая сила станет выразителем этих настроений. Это как с объединением Германии — Австрия или Пруссия? Ну а тут речь даже о более мелких курфюрстах. И по программам — вполне содержательное предложение. Посмотрим, что будет дальше.

Я думаю, расширение политической повестки за счет важных для части общества вопросов — вот всегда тот выигрыш, о котором прежде всего должна идти речь на выборах, а не о жизненных стратегиях конкретных политиков.

— Один ключевых вопросов — явка. Какую явку вы ожидаете на предстоящих выборах?

— Для кого это ключевой вопрос? У нас нет ограничения. Как и многие новые демократии, Россия сначала ввела порог для выработки некой привычки к процедурам, а потом сняла. Да и вряд ли на президентских было бы меньше ранее действовавших пороговых значений. Интерес к ним все равно высокий. Это все равно момент исторический, веха для учебника, в общественном сознании.

Меня, честно говоря, ужасно раздражает это слово «явка». Нормальные термины — уровень участия в голосовании, гражданское участие, электоральное участие.

Явка — это на призывной пункт. Понятно, почему это принято в прессе — слово короткое, все более или менее понимают, о чем речь. Но это какое-то чудовищное наследие советских выборов, которые действительно были референдумными. Можно было провалить кандидата от блока коммунистов и беспартийных, было пару таких случаев. Но все-таки редкость. Важно было контролировать лояльность всех. Ходили комсомольцы после обеда по квартирам и расспрашивали, почему люди не пошли на выборы, сгоняли.

Но сейчас это не так. Все понимают, что может быть оппозиция, могут быть другие взгляды, кому-то может быть просто не интересна политика, кому-то лишний раз из дома неохота для этого выйти. В США, например, выше 60 % от граждан, имеющих право голоса, участие в президентских выборах не фиксируется с 1972 года, а в промежуточных выборах Конгресса и Сената с 1974 не бывает выше 40 %. Но никто не возмущается, что каждый раз треть Сената или треть Конгресса недостаточно легитимна.

Почему? Потому что для них существует норма понимания, что в голосовании участвуют все, кто хотят. Это право. Право не пользоваться правом — тоже право. Не регистрируется в качестве избирателей 40 % граждан — ну и их право. Жестко скажу, но в выборах всегда участвует 99 % гражданского общества. Потому что гражданское общество — это не все граждане, а граждане с активным гражданским интересом. Уровень участия мало что говорит о власти, он больше говорит об обществе.