Украину вооружают: политологи о новом пакете помощи США

Одобрение Палатой представителей США нового пакета помощи Украине создало три интриги: как быстро начнет поступать помощь, как себя проявят это вооружение и те люди, которые будут его обеспечивать, а также какие можно ожидать ответные действия со стороны России. Политологи, авторы стрима ВЧК Алексей Чеснаков и Михаил Карягин в эфире 22 апреля обсудили эти и другие актуальные политические темы.

КАРЯГИН:
Наша первая тема: Украину вооружают. В субботу было принято важное решение, которое позиционируется украинскими источниками и политиками как судьбоносное, что указывает на то, что на линии фронта ситуация для ВСУ плачевная. 

Палата представителей США приняла законопроект о выделении нового пакета военной и финансовой помощи. Суть заключается в том, что этот пакет теперь на кредитной основе, то есть Украина должна будет вернуть эти деньги.

ЧЕСНАКОВ:
...если президент (США) после выборов не спишет этот кредит по согласованию с Конгрессом. Это хитрая штука. Мне кажется, мы являемся заложниками информационной войны, когда нам рассказывают, что теперь это в кредит. Сегодня в кредит, а 5 ноября станет не в кредит. Это ловушка, в которую, мне кажется, попадают некоторые пропагандисты.

КАРЯГИН:
Тем не менее, мне кажется, важно сейчас зафиксировать структуру этого пакета помощи. Значительная часть — около трети этого пакета — пойдет на восполнение запасов американских арсеналов, которые были израсходованы в контексте выделения предыдущих пакетов помощи. Еще одна значительная часть, это одна шестая — примерно $11 млрд — пойдет на проекты самих Соединенных Штатов в регионе. Там довольно-таки размытая формулировка. Вроде как, эти деньги пойдут на обучение украинских солдат за пределами Украины, но пока не очень понятно. На само вооружение пойдет только треть этого пакета. В публикации The Washington Post приводятся слова западных аналитиков, которые утверждают, что этого пакета будет недостаточно для удовлетворения всех потребностей Украины на поле боя. Указывается, кстати, что этот пакет запоздал, и решения, которые приняты в рамках него, могут привести к тому, что цели, которые ставились в начале его согласования — а я напомню, прошло уже более полугода — не будут достигнуты. 

ЧЕСНАКОВ:
Относиться к этим публикациям нужно прагматично. Сенат должен проголосовать по этому законопроекту во вторник — с учетом времени Москвы это уже будет 24 апреля, поэтому где-то 24-го все выяснится. Понятно, что продолжается информационная кампания, «денежки уплочены», как принято говорить, пропагандисты работают, поэтому они пытаются идти по тем же самым аргументам, которые отрабатывали в преддверии этого голосования в Конгрессе. 

Это, конечно же, не последнее выделение средств для Украины, и мы еще увидим возможные пакеты. Вопрос в том, какие они будут. На этой неделе будет заседание в формате Рамштайн, будут еще заявления в ходе визита Блинкена в Китай, который пытается надавить на китайское руководство с целью предотвращения возможных связей с Россией по линии помощи и поставки вооружений, либо по линии технологий. Все еще только начинается. Процесс долгосрочный.

Хотел обратить внимание на заявление Столтенберга, который уже после голосования в Конгрессе заявил, что то, что происходит на Украине, — это длительные процессы. Нужно готовиться не только к противостоянию, но и к стратегическим ходам. В прошлый раз нам задавали вопросы, как быстро закончится конфликт и закончится ли он в этом году. Я говорил о том, что, скорее всего, не закончится ни в этом, и, может быть, даже не закончится в следующем году. НАТОвские стратеги говорят о том, что он может длиться еще дольше. Тот пакет, о котором шла речь в законопроекте, закончится довольно быстро. Некоторые говорят о том, что Украине может не хватить его даже до конца лета.

КАРЯГИН:
На этой неделе еще заседание Совета по иностранным делам ЕС, в рамках которого будет обсуждаться поставка систем Patriot — и самих систем, и ракет к ним. Там пока противоречивые сигналы, европейцы не хотят делиться своими установками. В Польше говорят, что им самим не хватает. 

Мне кажется, в логике этого принятого пакета нашим зрителям было бы интересно услышать краткосрочные и долгосрочные прогнозы. Долгосрочные мы уже отчасти озвучили, сказали, что это пролонгирует конфликт на 2025 год, а может быть, и далее. 

Западные лидеры уже говорят о том, что конфликт будет долгим. Они об этом говорят постоянно, но в контексте выделения нового пакета помощи, конечно, эти сигналы звучат более основательно. Одно дело — говорить, другое дело — показывать действием, что Запад готов продолжать конфликт. 

ЧЕСНАКОВ:
Важно зафиксировать, что для нас будет являться сигналами либо какими-то конкретными поводами для анализа. Первое — это как быстро начнет поступать помощь. Второе — какие действия могут быть предприняты в связи с этой поступившей помощью на Украину. Речь идет, конечно, о военных действиях: как себя проявит это вооружение и те люди, которые будут его обеспечивать. И третье — какие ответные действия со стороны России мы можем ожидать. 

Эти три интриги не позволяют нам пока четко оценить последствия этого решения Конгресса, потому что, сколько ни говори о том, что эти деньги пойдут на американские ВПК, от этого ничего не будет зависеть. А вот от того, попадет ли ракета в какой-то объект инфраструктуры на территории России и какие будут последствия с точки зрения реакции России, вот здесь, мне кажется, есть некая продуктивная тема для разговора, которая позволит нам обрисовать рамки перспективного прогноза.

КАРЯГИН:
В краткосрочной перспективе я бы зафиксировал существенно возросшие риски турбулентности, потому что, по разным данным, поставки могут произойти в течение одной-двух недель. Некоторые издания пишут про три недели, но, тем не менее, как говорят, это довольно-таки короткий срок по сравнению с прежними поставками, которые могли идти месяц или два. Чехия уже более трех месяцев собирает деньги, а снаряды до сих пор не поступили на фронт. Здесь ситуация будет кардинально иной. И как раз-таки Вооруженные силы России могут использовать это окно для того, чтобы нанести еще больший урон, еще больший ущерб по критической инфраструктуре Украины. В последние месяцы, например, Украина потеряла более 30% всей генерирующей мощности. 

Также стоит обратить внимание на изменение риторики. Столтенберг заявил, что в целом удары Украины по территории Российской Федерации являются легитимным способом защиты. Таким образом, в контексте того, что Украина может получить дальнобойные ракеты ATACMS, это, конечно, может привести к серьезной радикализации конфликта, к серьезной его эскалации. 

Российские официальные лица тоже обостряют свою риторику. Лавров высказался довольно жестко, указывая на то, что в целом все эти действия ведут к прямому столкновению ядерных держав. Поэтому простор и возможность для дальнейшей эскалации, безусловно, существует. 

Еще один важный момент: то, что на фоне этих поставок, на фоне демонстрации ключевых акторов готовности к дальнейшему продолжению конфликту, к его затягиванию и эскалации, разговоры про «мирный план» Зеленского выглядят довольно-таки странно, как минимум. Как максимум — нелогично. В интервью Зеленский заявил, что они на саммите в Швейцарии ждут более 80 стран. Китай вроде как все-таки не согласен приезжать. Меня удивило другое: Зеленский уже был бы рад, если бы страны поддержали хотя бы три из десяти пунктов его плана. Я думаю, что всем очевидно, что мирные переговоры в текущих условиях маловероятны. Все готовы к дальнейшему этапу этого конфликта. И мне кажется, он будет еще более жестокий, еще более разрушительный. 

ЧЕСНАКОВ:
Зеленский здесь выступает в роли карточного шулера, который пытается рассказать о том, что достаточно поддержать какой-то один из пунктов, а в совокупности, если три пункта наберут большое количество голосов из всех этих 80 стран, которые, по его прогнозу, соберутся в Швейцарии, он будет размахивать этими тремя пунктами и говорить о том, что вот это — ультиматум для России. 

Идет туповатая информационная кампания, которая поддерживается многими западными средствами массовой информации. Все эти ультиматумы и все это обсуждение не имеют никакого смысла, потому что определять параметры и договоренности будет ситуация на земле. А сейчас ситуация на земле не в пользу Украины, и мы видим, что украинские войска отступают, а Россия, наоборот, наступает и освобождает одно за другим село, один за другим города, и это вызывает раздражение на Украине. Конечно, здесь есть разные интерпретации. Сырский уже заявил о том, что готовится освобождение Россией очередного города. Понятно, что либо он прокладывается и пытается заранее предсказать некое событие не в пользу себя, либо чтобы потом говорить о том, что «вот, смотрите, они планировали к 9 мая освободить, но не смогли, а ВСУ своими геройскими действиями защитили страну». 

Решение Конгресса во многом имеет и психологическое значение после принятия закона о мобилизации, в который не попал пункт о демобилизации. Для определенной категории военнослужащих Украины необходимо было продемонстрировать перспективы, либо, если не перспективы, то хотя бы надежды, что они что-то получат в последнюю неделю апреля, либо в начале мая поддержка придет. Украинская пропаганда сегодня настроена в первую очередь на этих людей, а вот что там получится или не получится, это уже нужно будет смотреть недели через две-три.

КАРЯГИН:
Про внутреннюю политическую тематику мы не планировали говорить, но там тоже довольно много событий: усиливающиеся столкновения с ТЦК и фрустрация из-за отказа от пункта о демобилизации и ротации. 

В чате нас спрашивают про российские активы, которые вроде как собираются конфисковать в США и Европе.

Конфискации пока еще нет. Мне думается, что это такая игра, политическая борьба, потому что западным политикам тоже нужно продемонстрировать своим избирателям, что и помощь в кредит выделяется, и что «мы все эти деньги вернем, вот посмотрите, сейчас российские активы конфискуем, и все будет прекрасно». 

Это все говорит о том, что на Западе, в том числе, растет усталость от финансового бремени, которое приходится нести и американским, и европейским налогоплательщикам, и, конечно, лицам, принимающим решения, необходимо демонстрировать какую-то перспективу. 

В качестве ответных мер мы уже видим заявления МИДа, заявления Пескова относительно того, что на территории России есть достаточно западных активов, которые могут зеркально быть национализированы и использованы. То есть власти РФ имеют механизмы, инструменты для компенсации этих потенциальных издержек. Наша власть указывает на то, что западные финансовые институты понесут серьезный репутационный ущерб. Мне кажется, это действительно так. Если бы это не было так, то такое решение было бы принято давно. 

ЧЕСНАКОВ:
В любом случае какие-то процессы, связанные с отъемом этих средств, будут идти, никуда мы от этого не денемся. Западникам тоже некуда от этого деваться. Они уже вошли в эту реку и начали плыть. Вопрос в том, что вода слишком холодная, и понятно, что там впереди какие-то сильные течения, и явно предстоят тяжелые решения, которые связаны и с имиджевыми, и с юридическими последствиями. Потому что, когда мы говорим о тех или иных действиях, то должны понимать: юридические последствия будут иметь очень серьезное значение даже не с точки зрения того, что кто-то там начнет вытаскивать доллары, а с точки зрения того, что за все это придется потом платить. 

Сегодня политики, которые принимают это решение, думают, что они могут изъять российские средства, а когда придет время рассчитываться по этим операциям, они не будут ни за что отвечать. Пройдет много времени, но, конечно же, это важный момент, и некоторые юристы боятся, потому что последствия и санкции за подобного рода действия будут чудовищны. Это чрезвычайно опасная ситуация, к тому же, нужно быть готовым не просто к подобного рода компенсаторным действиям со стороны России, а к жестким действиям, возможно, даже военного характера. От этого никуда не деться, потому что, когда у вас отнимают собственность, это не просто что-то, что влияет на инвестклимат в вашей стране. Это, по большому счету, объявление войны, поэтому России придется отвечать жестко, находить способы не устами МИДа, а военными действиями объяснять: «Ребята, вы не сможете у нас отнять эти деньги, они наши». Иначе кто будет иметь дело с Россией, если сегодня у нее Бельгия отнимет деньги, а завтра Люксембург? Так не пойдет.

Этот процесс надолго, надо к этому быть готовым. На прошлой неделе у нас возник казус со снятием санкций с двух представителей российского бизнеса, и в итоге юристы добились результатов, но на это пришлось положить много денег, сил и нервов. И то же самое будет и с российскими активами. Другое дело, что это будет долгий процесс. Я иногда не понимаю логику некоторых западных политиков, которые все-таки сейчас закусили удила, и для них принципиально важно вот таким образом компенсировать свою неспособность воевать с Россией, поэтому они решили действовать так. Но эти деньги — они же не кэш, это же не золото, которое взяли и переложили в активы Украины. Это довольно специфические гарантии и обязательства, которые требуют сложного согласования.

КАРЯГИН:
«В контексте выделения этого пакета помощи, что ждать Крыму от ВСУ и когда?» — спрашивают нас в чате.

Учитывая, что все-таки в рамках этого пакета помощи будут в том числе и дальнобойные ракеты, и учитывая нацеленность властей Украины, в том числе на Крым, вероятно, увеличится количество попыток нанести какие-то удары. Я думаю, что все они будут иметь жёсткие последствия и ответные удары. Мы видели, как после попыток нанести удар по Крымскому мосту Вооруженные силы РФ наносили серьезный ответный урон. Виток эскалации наверняка будет, и к этому нужно быть морально готовыми.

Спрашивают опять же про пакет помощи: насколько это верный ход в преддверии американских выборов, тем самым Байден не рушит свой имидж? 

У меня есть гипотеза, что вообще этот пакет помощи не нравится никому, то есть республиканцы, приняв его, переломали бедного Джонсона через колено, потому что они не смогли продавить решение вопроса о границе. Демократам этот пакет не нравится, потому что перевели историю на кредитную основу — значит, очень запоздалое решение, за которое Байдена будут критиковать на Украине. Ядро этого пакета, который представляет собой само вооружение, очень маленькое. Это решение не нравится всем, но оно было принято более-менее компромиссно, поэтому я думаю, что оно репутационно вредит всем — и Байдену, и Джонсону, которого тоже сейчас критикуют. Уже и внутри республиканской партии его критикуют, демократы его критикуют за то, что он не давал провести этот законопроект через Палату представителей. 

ЧЕСНАКОВ: 
Все будет зависеть от того, как стороны смогут разыграть эту ситуацию. Такие решения действительно, как правило, приводят к имиджевым и политическим последствиям. И такие последствия не за горами. Для того, чтобы добиться хоть результата, Украине придется сильно вложиться. А если результата не будет, то критика всех тех, кто принимал это решение по выделению пакета, будет ярко использоваться в ходе избирательной кампании. 

Выборы будут не только президента Соединенных Штатов, но будут выборы и в Конгресс. Пакет помощи Украине — один из важных элементов давления. Помните, когда говорили о том, что конкретный округ того или иного конгрессмена получит дополнительные средства на производство вооружений, и рассылались списки — это же делалось еще и потому, что 5 ноября должны состояться выборы в Конгресс. И этим самым конгрессменам нужно выходить к избирателям и объяснять, почему они проголосовали за или против этого законопроекта, который позволяет получить дополнительные деньги на поддержку американских налогоплательщиков и работников.

Трамп, например, через какое-то время, месяца через 3-4 скажет: «Окей, вот вы выделили деньги, и что? Чего вы добились? Украина не сделала того, не сделала этого, не сделала сего. От вашего пакета ничего не зависит. Вы потратили $61 млрд, вместо того, чтобы добиться результата». И он будет манипулировать цифрами. Понятно, что из этих $61 млрд основная часть осядет в Соединенных Штатах. Но когда Трамп будет жестко атаковать — если он будет, конечно, жестко атаковать Байдена, если его оставят в избирательной гонке — он будет говорить не о том, что осталось, а о том, что $61 млрд был потрачен на Украину. Это логика политической борьбы, манипуляция информацией в интересах своей победы. И думаю, что Байдену в его интеллектуальном состоянии будет очень сложно оппонировать Трампу.

КАРЯГИН:
Вопрос: не кажется ли вам, что через год все окончательно устанут от этой темы и отвернутся от Украины? 

Оснований для этого пока нет. Учитывая подход западных стран, подход к спонсированию, к помощи как к инвестиции, и опасения, что эти инвестиции испарятся и сгорят, если вдруг прекратить дальнейшую поддержку, я думаю, что это еще долго будет работать. Тут есть ловушка, которая становится все глубже в плане того, что чем больше средств, тем больше потерь. И психологически будет сложнее уже отвернуться и отказаться от этой поддержки. Я думаю, что военный сценарий разрешения конфликта пока является наиболее вероятным.

ЧЕСНАКОВ:
Усталость от подобных конфликтов, конечно же, наступает. И никто не знает, когда она проявится с максимальной силой. Просто наличие усталости не является фактором для дальнейших эффективных действий. Необходимо хотя бы какое-то понимание, как этот конфликт решить. Понятно, что каждая из сторон — и Запад, и Россия, и Украина, и Китай — видят завершение этого конфликта по-своему. И пока эти взгляды настолько противоречат друг другу, что даже усталость не приведет к изменению позиции. Вот если будет какой-то набор реалистичных, более-менее понятных и потенциально способных быть принятыми решений, тогда, возможно, эта усталость приведет к решениям. А если будет просто усталость, тогда будет заморозка конфликта. Такое тоже бывало неоднократно. Конечно, не в конфликтах такой степени интенсивности и не такого размера, но такое тоже можно себе представить.

Пока мы не видим реалистичного сценария, который бы устраивал всех. И сказать, что есть какой-то сценарий, который вполне себе мог бы устроить Россию, например, и Украину, или Россию и Запад — нельзя.

КАРЯГИН:
Как в теории игр — равновесные значения, когда все стороны этой игры получают одинаковое вознаграждение в случае принятия того или иного решения. Илон Маск тоже написал, что он не видит, чтобы у западных политиков было какое-то понимание, как этот конфликт заканчивать. 

ЧЕСНАКОВ:
Мне нравится, что мы с Маском на одной стороне, а Зеленский в очередной раз получит щелчком по носу за то, что не реализуется его сценарий с этими мирными планами, и он очередной раз будет говорить о том, что вот есть три пункта. Ну, допустим, не будет этих трех пунктов. Что дальше? Каждый раз мы видим, что украинская сторона загоняет себя в ловушку безысходности рецептами, которые выдвигают как безальтернативные. Когда украинский министр иностранных дел говорит, что у них нет плана Б, то в качестве пропагандистской позиции это допустимо. Но есть же какие-то определенные интеллектуальные сценарии, которые мы не можем как эксперты не рассматривать. И здесь я вижу, что вот эта упёртость украинской стороны скорее играет с ними злую шутку. 

Я думаю, что нам ещё предстоит увидеть, как украинское руководство будет меняться для того, чтобы избавиться от тех людей, которые наговорили так много всего плохого, что не позволяют садиться с ними за один стол переговоров. Я, кстати, думаю, что Кулебу могут заменить именно потому, что он наговорил много того, что не позволяет воспринимать его как потенциально способного вести хоть какой-то диалог с посредниками с российской стороной — а это, собственно, и требуется от министра иностранных дел. 

КАРЯГИН: 
Предлагаю перейти к нашей следующей теме — доживут ли КПРФ и ЛДПР до 2026 года? 

Тут важно определиться с понятиями и тем, кто что вкладывает в феномен политической смерти. Как мне кажется, для политической организации кома, когда какие-то жизненные показатели — например, сердце, может быть, еще бьется, а мозг — непонятно, жив или нет, — это сродни смерти. И то, в каком сейчас положении находятся старые партийные политические бренды, — это довольно-таки серьезный вызов, и существуют серьезные риски для их политической жизнеспособности и дальнейшего выживания. Политическая смерть может привести в итоге к какому-то преобразованию, ребрендингу, объединению, поглощению и так далее. Может быть, какие-то остатки этих организаций и будут существовать. 

Мы в Центре политической конъюнктуры периодически проводим ситуационные анализы, и вот сегодня в Telegram-канале «Чеснаков» как раз вышел пост с результатами таких обсуждений. Там зафиксированы 5 ключевых рисков. 

ЧЕСНАКОВ:
Закончилась одна федеральная компания, и мы, как эксперты, всегда фиксируем результаты и анализируем начальный этап перед следующими выборами — это единый день голосования в сентябре этого года, 8 сентября, и это предстоящая думская кампания, которая должна состояться в сентябре 2026 года. То есть для нас сейчас важно зафиксировать все параметры: имиджевые, организационные, электоральные, маркетинговые, коммуникационные. То есть мы сейчас выполняем ту работу, которую эксперты должны выполнять после завершения каждой кампании. Вот завершилась кампания по голосованию на президентских выборах, и в течение какого-то короткого времени мы должны посмотреть, как среагировали акторы, субъекты политического процесса, какие выводы они сделали, какие сигналы они послали своим избирателям. Избирательная кампания — это не только голосование, это попытки фиксации результатов. Для нас сейчас это важное время, потому что дальше мы уже будем выстраивать какие-то прогнозы и предположения, в зависимости от того, какие сигналы увидим в процессе этого обсуждения. 

Мы увидели очевидные слабости ЛДПР и КПРФ, потому что обе старые партии выходили со специфическими кандидатами. Одна предложила кандидата Харитонова, который был заведомо слабым и заведомо не получал того результата, который могла бы получить партия. К тому же КПРФ на старте кампании говорила о том, что за Путина голосует чуть ли не половина ее электората. А вторая партия впервые выходила на президентские выборы с новым лидером — с Леонидом Слуцким, у которого эта кампания получилась не очень. 

Если посмотреть на последние данные социологов, ФОМ на прошлой неделе опубликовал свои результаты, и получается, что у «Единой России» 54%, у КПРФ — 6% от общего числа избирателей, которые были опрошены, у ЛДПР — 8%, то есть мы видим опять же эти три партии, которые преодолевают пятипроцентный барьер, а дальше — «Справедливая Россия» — 2%, и «Новые люди» — 3%. То есть мы обсуждаем партии, которые существуют, те партии, которые из себя что-то представляют. 

КАРЯГИН:
Вы затронули тему рейтингов, но мне кажется, ещё важнее отметить, с какими рейтингами партии входили в президентскую гонку. Я напомню, что у «Единой России» было 49%, то есть ее рейтинг вырос. У КПРФ было 9-10%, то есть партия потеряла около 4%, у ЛДПР примерно то же самое — было около 11%, сейчас — 8%. 

Сами кандидаты от партий набрали значительно меньше, чем другие кандидаты от этих партий во время предыдущих президентских кампаний. Я бы обратил внимание на глубинные проблемы, которые существуют в этих партиях: и ЛДПР, и КПРФ сталкиваются с проблемой обновления кадров, и для КПРФ это, наверное, более существенная проблема, смена поколений, и непонятно, что будет с нынешним лидером, который в следующих кампаниях наверняка не сможет принимать такое активное участие, как ранее. Поэтому здесь в кадровом потенциале, кажется, серьёзные сложности. 

Текущая кампания показала, что есть глубинные серьёзные проблемы и с языком, и с технологиями, потому что это уже новый политический мем от Харитонова про «Поиграли в капитализм — и хватит», сжатые кулаки и так далее. Кроме как смех, это ничего не вызывает. Если это политический стендап, то в целом неплохо, но если это серьёзный политический разговор, то довольно-таки печально вызывать такие эмоции жалости вперемешку с иронией. 

Эти глубинные проблемы будут влиять и на кампанию ЕДГ 2024 года. Там 16 регионов выбирают глав своих субъектов. Выборы в региональные парламенты тоже будут проходить. Поэтому для партий это крайне важные кампании, крайне важные выборы. И вот эти две промежуточные, так сказать, подготовительные, «разогревочные» кампании по ЕДГ перед выборами в Госдуму в 2026 году действительно очень важны. 

Если говорить о перспективах, о точках роста, мы можем как-то их наметить вообще для этих партий, или всё-таки мы пока зафиксируем риски, с которыми они сталкиваются, и ничего более?

ЧЕСНАКОВ:
Можно сказать, о возможностях, потому что всё-таки до избирательной кампании федерального уровня ещё довольно много времени. Если партии будут предпринимать какие-то шаги, не сидеть и не ждать, а действительно что-то предпринимать для того, чтобы эти риски минимизировать и использовать дополнительные плюсы... Какие плюсы? Ну, например, мы говорим о кадровых проблемах, но есть и кадровые достижения, потому что есть депутаты Госдумы, которые на сегодняшний день могут активно себя проявлять, имеют гарантированную работу, по крайней мере, до сентября 2026 года, есть устоявшиеся партийные структуры, есть чёткое понимание, каковы могут быть механизмы работы с избирателями в отдельных регионах. И есть ряд регионов, в которых ЛДПР и КПРФ вполне себе неплохо себя чувствуют. 

Если говорить о дополнительных ситуациях — это СВО. В ходе СВО никто искусственно не будет стимулировать распад политических партий. Если бы я был технологом и мне нужно было поиграть в интригу, можно было бы организовать информационные атаки. Если бы я работал, например, в ЛДПР, я бы попытался сделать что-то интересное с точки зрения столкновения, как это делал Жириновский, который постоянно выходил из себя, провоцировал скандалы, атаковал... Это управляемая истерика — это было эффективно и умно, это было сделано каждый раз оригинально, и вот это столкновение с другой идеологической партией. Сегодня был, например, день рождения Ленина. Очевидно, что в таких ситуациях Жириновский никогда не упускал повода для того, чтобы поддержать энергетику своего противостояния с коммунистами. У Слуцкого так не получается, но это могли бы делать другие люди, Слуцкому необязательно лично участвовать в подобного рода информационных атаках. 

Это и есть политическая жизнь, это и есть тот спектакль, который должен обеспечивать приток свежей крови, приток интереса, обеспечивать внимание аудитории к партийным проектам. Трудно ожидать этого, например, от «Справедливой России», которая на сегодняшний день действительно находится в дауне по ряду причин. У «Новых людей» тоже есть своя специфика, но обсуждать их пока еще рановато, они не набрали той самой динамики, которая необходима для партии с идеологическим бэкграундом. У них пока здесь есть сложности. А вот у ЛДПР, несмотря на то, что это персоналистская партия, партия одного человека, у нее был ярко выраженный идеологический смысловой набор, и сейчас он проваливается. Аудитория продолжает голосовать за ЛДПР именно потому, что она воспринимает ее наследницей Жириновского, но на этом долго не проедешь. 

КАРЯГИН:
В чате вопрос: куда Даванков снова пропал, выживут ли «Новые люди»? 

ЧЕСНАКОВ:
Очень хорошо выглядит Даванков, видел его случайно сегодня. Выглядит он гораздо лучше, чем в последние дни избирательной кампании.

КАРЯГИН:
У «Новых людей» объединение с «Партией роста» Титова, предпринимаются попытки по преодолению пятипроцентного барьера в следующий раз. Наиболее острая ситуация у «Новых людей» и у «Справедливой России». Но если у «Новых людей» есть хотя бы какая-то логика действия, то по поводу «Справедливой России» я вообще не понимаю: они ударились в какую-то попытку поиграть с националистическими идеями. Не очень понятно, за счет чего будут они выживать. 

ЧЕСНАКОВ:
Если бы выборы состоялись сейчас, «Единая Россия», опять же, набрала бы конституционное большинство. Если сейчас пятипроцентный барьер преодолевают три политические силы, и у одной 54% от общего количества избирателей, а две другие вместе набирают 15%, то что тут уже? Тут все понятно.

КАРЯГИН:
Я думаю, можем переходить к нашему заключительному блоку. «Жаркие майские». Седьмое мая, инагурация. После нее последуют крупные перестановки, их масштаб пока еще не известен. Окончательные решения будут держаться в тайне. Наш консенсус-прогноз таков, что масштаб перестановок будет не очень значительный, но я обратил внимание, что в крупных федеральных изданиях начали появляться сообщения о потенциальных назначениях и отставках. 

ЧЕСНАКОВ:
Я, кстати, не исключаю, что какое-то количество действующих глав регионов еще может не пойти на выборы. Я так понимаю, что все ждут встреч с президентом, они пройдут на этой или на следующей неделе, и можно будет уже зафиксировать, кто из действующих останется, а кто не останется.

КАРЯГИН:
В чем нюанс: активизируются слухи, что часть глав регионов могут пойти на повышение, то есть стать министрами. 

ЧЕСНАКОВ:
Но не из тех, у кого выборы будут в этом году. Говорят о тех, кто уже довольно хорошо себя зарекомендовал, может быть, даже прошел две избирательные кампании. 

КАРЯГИН:
Но вместе с тем говорят и о возможных понижениях членов правительства, которые не попадут в следующий состав кабинета министров. 

ЧЕСНАКОВ:
Какой же регион будут «наказывать» такими губернаторами. Это как раз скорее тупиковая тема. Я думаю, что два-три губернатора, два-три главы региона могут попасть в новое правительство. Я не знаю, на какую должность, на должность вице-премьера, либо на должность министра. Понятно, что сейчас будет новая процедура, но если вы посмотрите, как формировались предыдущие правительства, когда это было в связи с назначением Мишустина и когда это было после предыдущих президентских выборов, всегда какое-то количество губернаторов попадали в правительство. 

Это демонстрация кадрового лифта, обновления, это демонстрация того, что в правительство попадают люди, которые хорошо знают ситуацию в регионах — а там действительно много интересных поворотов, которые, находясь в Москве, не изучишь. Надо чувствовать людей в регионе. Для этого как раз и полезна практика работы в качестве губернатора на региональном уровне. Эта логика должна возобладать, и двух-трех губернаторов мы увидим в новом составе кабинета.

Сейчас называют, как минимум, 10 фамилий — губернатора Калининградской области Алиханова, губернатора Нижегородской области Никитина, губернатора Сахалинской области Лимаренко, Дюмина, кого-то из Сибири еще называют. Я думаю, что это, как часто говорят, тепловые ракеты для того, чтобы обсуждали те или иные кандидатуры. 

КАРЯГИН:
Я обратил внимание, что по действующим министрам, замам тоже появляются разные сигналы: кто может уйти в отставку, кто может пойти на повышение. Но я действительно согласен с тем, что доверять таким слухам достаточно сложно, потому что, опять же, открываешь каждую вторую публикацию, смотришь, на что они опираются, а там «политолог Иванов считает...», или «политолог Петров считает...». 

Пока мы не можем с такой четкой уверенностью фиксировать какие-то тренды, но, тем не менее, мы можем зафиксировать, что есть атаки на какие-то фигуры, например, на Колокольцева — возможно, связи с терактом в «Крокусе». Были информационные атаки, что его якобы отправляют в отставку. Я обратил внимание, что это традиционно экономический блок, потому что парламентская оппозиция всегда любит критиковать Решетникова и Силуанова, но, судя по всему, позиции их не столь шаткие, как представляется в СМИ. 

ЧЕСНАКОВ:
Про Лаврова даже говорили. Я бы зафиксировал, почему я не так чутко реагирую на эти прогнозы: потому что я вижу, как разного рода люди, не обладающие достаточной информацией, просто «от балды» рассуждают на темы, кто может потенциально уйти или прийти. 

Мне нравится сам факт того, что это обсуждение идет. Это демонстрирует, что идет внутриполитическая борьба, есть конкуренция за ресурс, есть конкуренция за должности, и есть конкуренция между людьми. И в этом смысле политический процесс, может быть, не настолько публичный, как нам иногда хотелось бы, но продолжается. И внутриаппаратное противостояние, номенклатурные войны сохраняют свое политическое значение. Это позитивно для страны. 7-8 мая мы уже будем знать кандидатов в премьеры. Это все на пользу.

Каждый регион интересен своими электоральными традициями. Я не вижу каких-то катастрофических сценариев для власти, поэтому отношусь к предстоящим выборам в единый день голосования как к начальному этапу тестирования перед выборами 2026 года. Мне кажется, будет интересной кампания в Москве — в Московскую городскую думу. Хотя некоторые критикуют, говорят, что все заранее понятно, что станет меньше оппозиционеров. Да, оппозиционеров станет меньше, но появятся новые кандидаты, новые персонажи. И в этом смысле Москва всегда преподносила экспертам дополнительные интриги, и сейчас они будут. Кроме того, для московской повестки эти выборы тоже имеют значение, потому что они определенным образом фиксируют социальное самочувствие. 

Что касается Питера, тоже все понятно. Выборы главы региона, выборы губернатора всегда вызывали особый интерес. В прошлый раз явка была низкая — около 30%. Не известно какой она будет сейчас. Но всегда, когда речь идет о выборах, это вопрос голосования не только за кого-то, но и против кого-то. Если оппоненты Беглова не смогли мобилизовать избирателей в пользу кого-то из конкурентов, это их проблемы. Всегда так происходит. Кампания — это игра в два взаимоисключающих и взаимодополняющих процесса. Вы, с одной стороны, должны мобилизовать своих сторонников, с другой стороны, демобилизовать сторонников своих оппонентов. Почему я говорю иногда взаимоисключающие, иногда взаимодополняющие? Потому что, когда вы начинаете работать на мобилизацию сторонников, на то, чтобы привести своих, вы иногда работаете и на оппонентов. Нельзя мобилизовать только своих и никого больше. Так не бывает. Если вы повышаете интерес к явке, то, конечно, могут прийти и сторонники ваших оппонентов. Это всегда очень точечная работа.

Запись эфира