ШОС: от национальных интересов к многосторонним выгодам

политологАлександр Коньков

Недавний саммит ШОС, несмотря на онлайн-формат, обратил на себя внимание тем, что проводился впервые за пределами изначальной «шанхайской шестёрки» стран-основательниц. Индия, лишь недавно вошедшая в организацию наряду с Пакистаном, в рамках своего пилотного председательства сформулировала разнонаправленные приоритеты, претендующие на перезагрузку дальнейшего видения объединения, что вполне соответствует и обновляющейся российской внешнеполитической повестке.

ШОС для России

В чём искомый эффект ШОС для России на новом этапе?

Во-первых, это наиболее удобный механизм «разворота на Восток», в котором формируется уже не просто восточно-, но и юго-восточно-центростремительная гравитация взаимной тяги. ШОС представляет собой укоренившуюся платформу для продвигаемого Россией Большого Евразийского партнёрства (Большой Евразии) с ярко выраженным духом многосторонности, где нет очевидного лидера, но есть устойчивая общая направленность.

Здесь создано множество межведомственных горизонтальных советов и совещаний — от глав правительств, генеральных прокуроров и секретарей совбезов до министров транспорта, культуры, образования и глав регионов. Весьма внушительная политическая инфраструктура ШОС, вместе с тем, пока не предоставляет достаточных эффектов для перехода количественного роста в качество формирующего свой особый продукт пространства, и об нельзя не помнить.

Во-вторых, это саморазвивающийся формат разноскоростной интеграции, всё более востребованной в условиях разнонаправленных обязательств, проистекающих для стран из их другой, «внешосовской» жизни.

За счёт градации и развития различных форм участия в ШОС (не только государства-члены, но и наблюдатели, и партнёры по диалогу) удалось уже вовлечь во взаимодействие более 20 (с учётом озвученных заявок — более 30) стран центрально-юго-восточного субконтинента Евразии.

При этом накапливаемая в ШОС база соглашений о партнёрстве с ведущими глобальными и региональными объединениями (ООН, МККК, АСЕАН, СВМДА, СНГ, ОДКБ, ОЭС) позволяет гармонизировать и взаимоувязывать большинство реализуемых с разных сторон приоритетов. Это становящаяся всё более востребованной компетенция в международных отношениях — с учётом, например, повсеместной для западоцентричного мира практики «дружбы против». 

В-третьих, и точно не в последнюю очередь, ШОС — это всё-таки организация по укреплению безопасности. Изначально создававшаяся именно для выработки соответствующих механизмов, она так и не пошла по пути формирования военного блока, что предопределило, с одной стороны, ту самую многосторонность внушительного набора стран и объединений, не обременяемых в данном случае союзнической дисциплиной, а во-вторых, растущую синергию направлений деятельности, ширящихся вслед за меняющимся смыслом современной безопасности.

Предложенная Индией «SECURE SCO» — это не только «Безопасная ШОС», но и аббревиатура SECURE, вбирающая целый набор разнонаправленных инициатив, формирующих более комплексную трактовку безопасности в её динамично меняющемся звучании. В частности, заявленное именно Индией среди направлений уважение суверенитета наделяет ШОС принципиально новой опцией уверенного геополитического самопозиционирования в качестве защитника любых стран доброй воли. Этот посыл можно и нужно развивать — уже сегодня важно не упустить его в повестках последующих председательств.

Сценарии многосторонности

В условиях дальнейшего продвижения сотрудничества внутри «экосистемы» ШОС можно обозначить ряд условных сценариев, по которым могло бы выстраиваться дальнейшее развитие организации:

• Сценарий «ОБСЕ» — поиск общих принципов и стандартов взаимодействия государств в Евразии, базирующихся, в частности, на незыблемости суверенитета и реализующих навыки конфликтного урегулирования. При наличии чёткой политической воли, он может реализоваться весьма оперативно — в рамках даже одного года — не дожидаясь появления новых государств-членов с возможными особыми мнениями.
• Сценарий «НАТО» — формирование полноценного военно-политического формата сотрудничества. Сегодня, кажется, наименее вероятен в силу самой природы ШОС, однако усиление военной активности США и их союзников в АТР не позволяет исключать иные модальности внутрирегиональной координации в условно-среднесрочной перспективе 3-5 лет.
• Сценарий «Африканский союз» — превращение в универсальное зонтично-координирующее сообщество совместного поиска подходов к преодолению вызовов. Возможен в условиях сохраняющегося дефицита реально работающих горизонтальных связей уже в самое ближайшее время — если прекратится приём новых членов, а готовности к прорывным решениям так и не возникнет.
• Сценарий «РИК+» — развитие многостороннего механизма по выработке и согласованию решений общих проблем в формате масштабированного треугольника «Россия-Индия-Китай». Наиболее желателен для ключевых участников, но пока во многом сложен. В условиях состоявшегося первого председательства в ШОС Индии открывается краткосрочное окно возможностей, использование которого, вместе с тем, вероятно, будет оставаться в руках Китая.
• Сценарий «Незападный блок» — реактивное развитие сугубо «оборонительных» интенций объединения, движимое повесткой западных инициатив (AUKUS, QUAD с участием Индии, приход НАТО в регион и др.). Обусловлен даже не столько Западом как таковым, сколько возможным усилением «тяжеловесности» самой ШОС и впадением в зависимость от инерции массового мышления. Уже сегодня именно такой имидж организации, созданный для неё глобальными медиа, сказывается на более осторожных темпах взаимодействия между участниками. 
• Сценарий «G8» — усиление «клубных» начал в организации, способствующих замкнутости на постоянных внутриорганизационных интересах. Подобные риски возникают уже сейчас, когда признаки нерешительности и топтания на месте проявляются не столько в ходе саммитов как таковых, сколько в нерасторопности горизонтальных (межведомственных) связей, не формирующих пока тех самых публичных эффектов от членства в объединении.

Национальные приоритеты 

Совершенно очевидно, что ни сам перечень сценариев не носит закрытого характера, ни их содержание не привязано к уже имеющимся в мире моделям. Однако переход ШОС к новому качеству совместной деятельности будет требовать определённости организационного инструментария, и чем яснее будет согласие по поводу целей и средств, тем эффективнее станет само сотрудничество и контуры нового миропорядка, в результате его возникающие. От стратегии российского участия в организации, с которой также надо чётче определиться, здесь будет многое зависеть. 

Десять лет назад Президентом была утверждена Концепция участия Российской Федерации в объединении БРИКС, в которой определялись цели и задачи участия, формулировались конкретные области взаимодействия и механизмы реализации российских приоритетов. Возможно, подобный документ имело бы смысл разработать и в отношении ШОС, чтобы как государственные, так и негосударственные структуры, не растекаясь мыслью по древу, могли целенаправленно продвигать российскую повестку многостороннего сотрудничества в регионе. Недавно утверждённая Концепция внешней политики, несмотря на неоднократное упоминание ШОС, рассматривает её в ряду иных форматов и без столь востребованной в текущем моменте конкретики, хотя и отмечает необходимость «совершенствования деятельности Организации с учетом современных геополитических реалий».

Предложенные в рамках индийского председательства направления сотрудничества в объединении, включая упомянутое внимание к уважению суверенитета, а также инициативы в торгово-экономической сфере, могли бы послужить объективной основой для формулирования актуальных российских приоритетов. ШОС должна стать понятным ориентиром долгосрочного укрепления безопасности в Евразии через те направления, которые представляются важными для вовлечённых государств и исходя из реальных сценариев развития текущего сотрудничества.